"Майкл Муркок. Дочь похитительницы снов (Хроники Эльрика из Мельнибонэ #5)" - читать интересную книгу автора

Германией общим языком и культурными узами. У нас в роду со временем вошло
в обыкновение проводить в Миренбурге хотя бы высокий сезон. А некоторые
мои родственники - в частности дядюшка Руди, к которому в Германии
относились с презрением, - и вовсе жили в Миренбурге постоянно.
Правители Миренбурга не устояли перед напастями смутного времени. В
Вальденштейне началась гражданская война - на чужеземные деньги, ведь
многие зарились на Вальденштейн, для многих он был лакомым кусочком. В
результате к власти вернулся род Бадехофф-Красны, который поддерживали
австрийцы. А они состояли в родстве с фон Минктами - одной из старейших
миренбургских династий.
В тридцатые годы Вальденштейном правил мой кузен Гейнор, в чьих жилах
текла мадьярская кровь. Его мать в молодости считалась первой красавицей
Будапешта, а склонный к политическим интригам ум она сохранила до глубокой
старости. Я восхищался тетушкой, которую как следует узнал в ее зрелые
годы: она управляла своими владениями с твердостью Бисмарка.
Теперь-то она изрядно сдала. Приход к власти нацистов был для нее
шоком, от которого тетушка так и не оправилась. Муссолини она считала
отъявленным негодяем, а Гитлера называла болтливым ничтожеством, способным
разве что витийствовать на митингах. Когда мы виделись в последний раз,
она заявила, что душу Германии украли давным-давно и сделал это не Гитлер.
Нет, он всего лишь наступил сапожищем на труп немецкой демократии. Точнее,
вырос из него, как гриб из земли, прибавила тетушка, и отравил трупным
ядом всю страну.
- А где душа Германии? - спросил я. - И кто ее похитил?
- Думаю, она в безопасности, - отвечала тетушка и подмигнула, как бы
принимая меня в сообщники: мол, уж мы-то знаем, что и как. Что ж, тетушка
была обо мне слишком высокого мнения... Так или иначе больше она ничего не
сказала.
Принцу Гейнору Паулю Сент-Одрану Бадехофф-Красны фон Минкту
недоставало материнской рассудительности, зато он унаследовал от нее чисто
мадьярскую привлекательность и некий шарм, которым часто пользовался,
чтобы обезоружить своих политических противников. Некоторое время он
придерживался заветов матери, но затем ступил на дорогу, которой прошли
многие разочарованные идеалисты, и стал превозносить нацизм как
живительную силу, способную встряхнуть истощенную Европу и утешить тех,
кто по-прежнему переживал крушение всех и всяческих основ.
Расистом Гейнор никогда не был, тем паче что в Вальденштейне всегда
покровительствовали евреям (но цыган беспощадно гоняли). Его взгляды - во
всяком случае, такое у меня сложилось мнение после разговоров с ним - были
вполне умеренными, скорее в духе Муссолини, нежели Гитлера. Для меня,
впрочем, все нацистские воззрения были пустопорожней болтовней, фикцией,
не имевшей ничего общего с нашими философскими и политическими традициями,
пускай даже ими восторгались столь серьезные мыслители, как Хайдеггер, и
пускай нацисты в своей пропаганде использовали фразы, понадерганные из
сочинений Ницше.
В общем, я по возможности избегал кузена, но не потому, что имел
что-либо против него лично: меня, мягко выражаясь, раздражала его
политическая ориентация. И потому я испытал немалое потрясение, когда
перед моим крыльцом остановился черный "мерседес", весь в свастиках, и из
салона выбрался Гейнор в форме капитана СС - "элитных" нацистских частей,