"Евгений Монах. Люди мы резкие" - читать интересную книгу автора

стульев, чтоб случайно не оказаться застигнутым врасплох, и подошел к столу. В
бумажном барахле, состоявшем из разрозненных листочков, блокнотов и толстых
"амбарных" книг, разобраться было нелегко. Тут сам черт запросто ногу себе
сломит, в натуре. Если же читать все подряд, несколько часов убить придется.
Столько у меня нет, это как пить дать.
Мое внимание привлекла одна из "амбарных" книг, на корешке которой была
выведена от руки надпись: "Посетители". Пролистав ее до половины, нашел
окончание записей. Каково же было мое удивление, граничившее с ошарашением,
когда я увидел Цыпину фамилию, стоявшую в перечне посетителей предпоследней. Я
чувствовал себя так, словно только что получил жестокий удар кастетом в
челюсть.
Впрочем, личное замешательство длилось самый децал - уже через пару-тройку
десятков секунд я поспешно вырывал подозрительную страницу вместе с несколькими
следующими, так как и по слабому оттиску на чистой странице менты, как
известно, научились с помощью лазера запросто восстанавливать утраченный текст.
Сложив листки вчетверо, сунул их в карман и покинул задрипанный офис, сильно
смахивающий на волчий капкан. Лампочку под низким потолком гасить не счел
нужным - все одно взломанную дверь спрятать не удастся. Даже от часто
близоруких работников прокуратуры. Спускаясь по лестничным маршам, стянул
кожаные перчатки и сунул их, как обычно, в задний брючный карман.
В холле на первом этаже старикашка почтальон скучающе рассовывал
корреспонденцию по нескончаемому тройному ряду металлических ящичков.
Упруго-бодро подойдя к нему, я доброжелательно улыбнулся и по-деловому спросил:
- Для "Орбиты" писем нет?
- Какой номер офиса? - сухо уточнил ветхий служитель ведомства,
no-достоинству, видать, оценив мой крокодильско-золотой оскал и решив по-умному
зря не нарываться.
- Двести девяносто второй. - Я щедро угостил почтальона сигаретой, и тот
слегка смягчил голос.
- Писем нет. Вот только счет телефонный.
- Ладно, давайте. Благодарю, что сэкономили мое время. Его стоимость после
кризиса только возросла.
- А цена моего времени окончательно упала, - тяжко вздохнул собеседник,
жадно затягиваясь табачным презентом. - До этого молокососа Кириенки пенсии на
прожитье мне кое-как хватало, а нынче пришлось вот на почте подрабатывать, чтоб
с голодухи не сдохнуть! Зачем в главные министры, паршивец, сдуру полез? Все
гордыня человеческая!
- Полностью с тобой солидарен, земляк! - сочувствующе кивнул я и, сунув в
кармашек его тужурки почти полную пачку сигарет, поскорее слинял от
словоохотливого старикана. Базарить на навязшие в зубах темы инфляции,
девальвации и повсеместного обнищания народонаселения никакого желания у меня
не было. Да и нервных сил тоже, так как по характеру я чувствителен и сильно
сердоболен. Натура интеллигентно-хрупкая - тут уж ничего не изменить.
Весь путь до пивбара "Вспомни былое" я сосредоточенно молчал, отдавшись
мрачным размышлениям о странной записи в книге учета клиентов. Впрочем, когда
"мерс", шипя шипованными шинами, свернул к автостоянке, я почти успокоился.
Нет, весьма все же маловероятно, что Цыпа способен на какую-то мутную интригу у
меня за спиной. Неоднократно я лично и жестко проверял его преданность - это
во-первых, а во-вторых, не так у соратника мозговые извилины устроены.
Закручиваются лишь в одну, предсказуемую то бишь, сторону. За что и люблю