"В.Э.Молодяков. Несостоявшаяся ось: Берлин - Москва - Токио (Эпоха Сталина) " - читать интересную книгу автора

отношениям "союзников", т.е. стран Антанты, с Россией в период двух русских
революций и после них.
"Красные" обвиняли союзников в организации интервенции, поддержке
"белых" и попытках задушить "первое в мире государство рабочих и крестьян".
"Белые" обвиняли тех же союзников в саботаже их героической борьбы с
"красными", в недооценке "большевистской опасности" и в заигрывании с новыми
хозяевами Кремля.
Вопрос слишком сложен, чтобы рассматривать его походя - потребуется
специальное исследование, которое по-настоящему станет возможным только
тогда, когда в российском обществе прекратится раскол на "красных" и
"белых". В то же время он слишком серьезен, чтобы вовсе отмахнуться от него.
Уже первые внешнеполитические акции большевиков поставили Россию вне
Антанты. Негативное отношение к новой власти определялось не столько ее
"рабоче-крестьянским" характером, как уверяли советские историки, но
радикальным изменением баланса сил в Европе. Мир России с Германией означал,
что у германской армии (ее союзниками к тому времени можно было по большому
счету пренебречь), во-первых, становится на один фронт меньше, а во-вторых,
на одну сырьевую базу больше. Войска с Восточного фронта могли быть
переброшены на Западный (австро-венгры и румыны порядок, если надо,
поддержат), а контроль над житницами Украины вполне мог свести на нет
блокаду Центральных держав. Поэтому уже 1 декабря 1917 г. Клемансо обсуждал
с полковником Хаузом перспективы вооруженной интервенции в Россию. Свержение
большевистского режима еще не было задачей дня - никто не знал, сколько
дней, недель или - в лучшем случае - месяцев продержатся у власти эти никому
не ведомые "народные комиссары". Первая мысль была куда более конкретной и
приземленной - взять под охрану имеющиеся в России склады боеприпасов,
снаряжения и продовольствия. Вооружать и снабжать армию кайзера Антанта не
собиралась.
Однако события развивались быстрее, чем это могли предвидеть в союзных
столицах. Особую тревогу вызвали мирные переговоры в Брест-Литовске. 28
января 1918 г. британское посольство в Вашингтоне передало Госдепартаменту
меморандум, в котором говорилось: "Пока война продолжается,
германизированная Россия будет служить источником снабжения, который
полностью нейтрализует воздействие блокады союзников. Когда война
закончится, германизированная Россия будет угрозой для всего мира" (32). За
этим откровением, возможно, стоял Исайя Веджвуд, лейбористский депутат и
видный "гой-сионист", с которым мы еще встретимся в главе пятой. 12 декабря
1917 г. он писал лорду Сесилу, министру блокады (была такая должность!):
"Россия на деле превращается в германскую колонию или зависимую территорию,
вроде Индии у нас... В интересах Британии, чтобы Россия была как можно
меньше. Любые ее части, которые захотят от нее отделиться, должны быть
поддержаны в этом - Кавказ, Украина, донские казаки, Финляндия, Туркестан и
прежде всего Сибирь, страна будущего, продолжение Американс-


32

кого Дальнего Запада... Когда их независимость будет признана, будет легче
принимать меры, чтобы "гарантировать" эту "независимость" (33). Эти идеи,
действительно, мало похожие на лозунг "единой и неделимой", выдвинутый