"Юрий Моисеев. Право на гиперболу (Научно-фантастический рассказ)" - читать интересную книгу автора

человека далеко не всегда может принять доводы логики, самые стройные и
обоснованные выводы. Для этого нужно, чтобы человек находился в
определенном настроении, которое можно вызвать, обратившись к его сердцу.
- Но ведь это означает, что в принципе возможно возникновение
атмосферы, когда человек примет совершенно алогичные доводы и уверует в
самые вздорные вымыслы.
- Трудно надеяться на безошибочный труд. Как говорили древние, путь к
звездам лежит через тернии.
- Над вами, профессор, странную для нашего времени власть имеют все
эти так называемые крылатые мысли. Вам не кажется, что эти расхожие
стандарты - это шоры, подсказка, догматы веры, стремление навязать
будущему рецепты прошлого. А ведь недаром потерпела такой сокрушительный
крах старая система образования, когда школьников накачивали фактами,
вместо того чтобы научить мыслить самостоятельно, научить  у ч и т ь с я.
- Да, но учиться можно только на основе прошлого опыта.
- И в значительной мере только опыту прошлого, - мягко сказал
капитан. - Но вернемся к юбилею академика Пташечкина. Скажите, откуда
возникает это настойчивое стремление к драматическим преувеличениям?
Человек честно, творчески работал в избранной им области науки, прожил
интересную жизнь, но приходит его юбилей, и просто уму непостижимо, что
говорится о его гениальности, одержимости, некой, видите ли,
самоотверженности, бесконечной жертвенности, прямо-таки патологическом
альтруизме. Не кажется ли вам, профессор, что это даже не очень тонкая
форма проверки человека на устойчивость к бессовестной лести, что это
практически унижение человека?
- Мне ваша аргументация, капитан, представляется чересчур
парадоксальной, и простите, несущей немалый заряд эмоциональности, которую
ваша служба пытается как беса изгнать из человека.
- Что ж, пожалуй, - нехотя улыбнулся капитан, - но это уж издержки
профессии.
Их прервал настойчивый стук в дверь. На пороге появился
величественный даже не старик, а именно старец, с седыми, ударяющими в
желтизну кудрями до плеч и горделиво возносящейся над бренностью мира
лопатообразной бородищей. Вид его был бы вполне респектабелен, если бы не
красноречивые лица двух патрульных, которые ввели старца в приемную, и
некоторая небрежность в его туалете - по-видимому, следы избыточной
независимости при задержании.
Профессор в растерянности поднялся и еле вымолвил:
- Академик Пташечкин? Вы?..
- Капитан, - начал один из патрульных, - академик Пташечкин в
ответной речи на своем юбилее, продолжавшейся сорок пять минут, не только
с видимым удовлетворением принял преувеличенные славословия в свой адрес,
но и выразил явную готовность дополнить своих коллег. В частности, он
сказал...
Капитан остановил его досадливым жестом и, со вздохом взглянув на
отложенную газету, предложил задержанным сесть, раскрыл брошюру с текстом
Закона и монотонно начал:
- Настоящий Закон принят Советом Мира и распространяется на все
континенты и острова, на все города и поселения Земли, за исключением
вновь осваиваемых, особо опасных планет...