"Игорь Моисеенко. Сектор обстрела (Неизвестная война: Афган) " - читать интересную книгу автора

Равиль нырнул под стену и прижал к полу голову брата, хотя в том и не
было необходимости. Пролом в стене, через который Равиль наблюдал за постом,
и без того оставлял достаточно возможностей, чтобы скрыться от взгляда
Воина. Но тот явно почувствовал присутствие противника.
Равиля обдало жаром: "Не хватало еще, чтобы дувалы прочесали..."
Белограду казалось, что он уже часа полтора на башне торчал. Если бы не
"Фендер", он бы и сам спать завалился. Тем более, что ротный с замполитом на
девятую машину "укатили". Но "Родины сыны" уже почти год не давало Богдану
покоя. Что помешало взводному закончить его, оставалось только догадываться.
Может, точно так же душа замолчала на полстроки, а может, и на ту операцию
пора было уходить. Но закончить его Стовба не успел. Теперь, оборванное на
полстроки стихотворение, корявым почерком нацарапанное в блокноте с надписью
"Аист", не давало Дану покоя. И сейчас, как ему казалось, уже часа полтора,
он пытался "попасть в строчку". Но как он не старался, получалось
корявенько. Больше всего огорчало, что не удавалось поймать стиль взводного.
Даже рифма и размер укладывались, но стиль... У Аиста стиль был
неподражаемый, с особой образностью, с присущим только ему "почерком" и
характерной лексикой, которой нужно было еще учиться. Но Богдан верил, что
если настроиться на нужную волну и почувствовать настроения автора, нужные
слова сами придут. Только для этого ему требовалось вспоминать Стовбу. И
каждый раз, когда он пытался это сделать, в памяти, вместо образа взводного,
всплывал тот бой. Тогда: снова ныла простреленная грудь, снова он задыхался
под багровым небом и видел в нем черную птицу. А в ушах, вместо нужных слов,
звенело: "Уносите его!.." Тогда он переключался на другую тему.
А отделение, после ночного бдения, отсыпалось. Старостенок дрых в
десанте, Мамедов в своей дыре - на месте механика-водителя, а Халилов -
старший стрелок отделения, устроился в тени БМПэшки, прямо возле гусянки.
Только Маслевич не заслужил. Мамай наковырял песок в стволе его винтовки.
Теперь, после десятка подзатыльников, солобон глотал сопли и маялся чисткой
оружия.
Несмотря на настроение, движение справа не ускользнуло от внимания
Белограда. Сперва, оно его насторожило. Но краем глаза Богдан заметил: со
стороны заброшенных дувалов на песчаную гряду выполз гигантский варан. Пару
раз за службу Дан эту хвостатую тварюгу уже видел. Ничего, кроме детского
любопытства, у него не возникало. И сейчас он почувствовал себя как ребенок
в зоопарке. В который раз он пожалел, что у него не было фотоаппарата. Кадр
получился бы замечательный. Он даже представил, как хвастал бы этим снимком
перед брательником. Сашка известный любитель экзотики. Уже и вырос, как бы.
А все равно, до сих пор у него дома зверинец: от попугая, до собаки. Как-то
Дан в шутку даже зоофилом его обозвал. Осторожно, дыбы не спугнуть ящерицу,
он попытался повернуться, чтобы хоть рассмотреть варана.
Равиль не знал, что делать. И выглянуть он опасался. Воин явно
почувствовал их присутствие. Сейчас шурави могли уже готовиться к
прочесыванию дувалов. Тогда заброшенный кишлак, в котором они нашли укрытие,
превратился бы в капкан. Следовало уходить немедленно. Шурави, наверняка,
прочешут...
Но с поста донеслось:
- Твою маму нехай... Мася!.. Мася, мать твою!
Извиваясь всем телом, варан сорвался с места и в мгновение ока исчез из
поля зрения. Белоград испытал легкое разочарование: "Че ж ты орешь как