"Сергей Могилевцев. Собачья жизнь (Комедия в двух действиях) " - читать интересную книгу автора

позвольте, но я, как представитель науки, должен внести в дискуссию
необходимую ясность; упоминаемые здесь имена Руссо, Сократа и Лейбница,
относятся скорее к области созерцательной философии, чем к науке серьезной,
основанной на точном математическом исчислении; общение с природой,
безусловно, необходимо, и даже полезно современному теоретику; но, господа,
не будете же вы всерьез утверждать, что просто так, походя, от нечего
делать, созерцая красоты бездушной природы, можно открыть что-нибудь путное?
времена созерцателей, живущих в тиши, на лоне природы, давно и прочно канули
в Лету; нельзя повторить подвиг Ньютона, открывшего в цветущем саду, с
помощью обыкновенного яблока, упавшего ему, извините, прямо на голову, один
из основных законов вселенной; а потому все разговоры, все намеки уважаемого
Иосифа Францевича о неких глобальных и необычайных законах, открытых им во
время прогулок, у моря, в обществе, извините, обыкновенной собаки, являются
попросту выдумкой и шарлатанством; они несерьезны, друзья, да, несерьезны, и
строгой научной критики попросту не выдерживают! (Расшаркивается перед с л у
ш а т е л я м и.)
З а о з е р с к и й (кричит). Протестую! Тысячу, миллион, сто миллионов
раз протестую! Времена Ньютонов отнюдь не прошли; метод Жан-Жака Руссо,
метод тихого и ненавязчивого созерцания, отнюдь не утратил значения и
сегодня; открытый мною закон всемирного роста камней возник как раз из
тихого созерцания, из ненавязчивых прогулок вдоль берега моря, прерываемых
разве что лаем собаки да вечным шумом прибоя, настраивающим на тихие и
глубокие мысли. (Воодушевленно, не так громко.) Думаю, что не за горами то
время, когда мой закон будет признан лучшими учеными современности;
метеориты, между прочим, тоже долгое время отрицались наукой; а ведь они
такие же камни, как и мои простые булыжники, - основа и скрижали всего, что
происходит в подлунном мире! (Поднимает с земли спортивную сумку, высыпает
из нее на стол кучу мокрых камней, многие из которых не отличишь от простого
булыжника;подносит камни к глазам, рассматривает со всех сторон, некоторые
даже целует, причмокивая от удовольствия, полностью поглощенный этим
занятием.)
Б р и т о у с о в а (возмущенно). Нет, я этого не переживу! Основа и
опора всего - ежедневная торговля на рынке! Приходят и уходят народы, гибнут
цивилизации, строятся я разрушаются города, и только лишь он - вечный и
прочный рынок, гордо стоит посреди хаоса и разрухи; вновь воскресает из
пепла и дыма, как легендарная птица Феникс; не было бы рынка, не было бы и
жизни на нашей планете; не было бы рыбного ряда, не было бы и продолжения
человеческого рода; о, этот прекрасный запах лежалой рыбы, - не овощей, не
свинины, не тухлых яиц, а именно долго лежащей рыбы, - как сладко, как
восхитительно ласкаешь ты ноздри усталой рыночной женщины! о бальзам, о
целебная влага на раны всякого уставшего человека! слава тебе в веках, в
тысячелетиях, в долгой и нескончаемой вечности! (С пафосом.) Пройдут годы,
истлеют века, потухнет Солнце, замерзнет Земля, и над руинами разрушенных,
вмерзших в вечную мерзлоту городов будет виться лишь он: почти что
исчезнувший, уже никому, к несчастью, ненужный, запах тухлой селедки;
последнее, что осталось от погибшего человека; и поэтому любое покушение на
рыночную торговлю, на рыбный ряд и запах селедки, любое отрицание их
первородства, признание в качестве основы чего-то другого, есть покушение на
самое сокровенное. (Пронзительно кричит.) Такое покушение есть святотатство,
и человека, его допустившего, необходимо распять. (Зловеще, вытянув палец в