"Ева Модиньяни. Ваниль и шоколад " - читать интересную книгу автора

"Мир праху его".
- Синьора Диомира, я говорю об имущественном положении, о материальных
благах, ну, словом, обо всем, что подлежит купле-продаже.
Пенелопе понравились слова "купля-продажа", их она тоже записала.
- У меня еще есть дом в Форли, - объяснила бабушка, намекая на
обветшалое строение в пригороде, сданное внаем семьям нескольких рабочих.
Затем она добавила: - И эта вилла, разумеется. Кроме того есть еще мои
драгоценности, но с ними я расстаться не могу, потому что они составляют
красивый бельведер, когда я бываю в обществе.
- Четырехгранный колумбийский изумруд, - уточнила Ирена. - Чистейшей
воды, без вкраплений. Дедушка привез его из путешествия по Южной Америке.
Пенелопа перестала писать и попыталась уяснить себе, что происходит
между ее матерью, бабушкой и загадочным гостем, синьором Оджиони. Он был
молод и хорош собой. Не так молод, как мама, но почти. Должно быть, он был
богат, потому что оставил на подъездной аллее шикарную "Альфа Джулию"
огненно-красного цвета. Он приехал из Римини, где проживал в "Гранд-отеле".
У ее отца была малолитражка, он приезжал в Чезенатико на выходные с
закипающим двигателем, хотя на шоссе никогда не набирал скорость больше
восьмидесяти километров в час.
Пенелопа начала писать: "Понедельник, 27 июля. Вступаешь в брак,
впадаешь в мрак. Тут кругом один дурдом. Купля-продажа? Не смешно даже.
Тальманконне, мы на коне. Если домик продадим, мы все деньги проедим. Нет
нужды все скрывать, надо папе рассказать".

* * *

Она закрыла блокнот и положила его обратно в жестяную банку, а банку
снова спрятала под кустом гортензии, затем украдкой вернулась к дому.
Разговор на веранде стих. Бабушка была уже в кухне и мыла рыбу в тазу с
водой. Пенелопа на цыпочках поднялась по ступенькам.
Она миновала второй этаж и по винтовой лестнице забралась в башенку,
арочные окна которой выходили на все четыре стороны. Отсюда открывался вид
на бабушкин сад и на соседние дома. С одной стороны жил профессор Бриганти,
с другой - синьор Дзоффоли. Она увидела в окне свою подругу Сандрину
Дзоффоли и ее кузину, приехавшую погостить из Болоньи. Они на кухне что-то
лепили из теста и болтали, не умолкая.
Пенелопа обиделась, что ее не позвали. Она взглянула в окно, выходившее
на улицу, и увидела процессию дачников, возвращавшихся на пляж после сиесты.
Ничего интересного. С противоположной стороны тянулась узкая, протоптанная
по земле дорожка, тоже ведущая на пляж. Ею редко пользовались. И вдруг на
этой дорожке Пенелопа увидела свою мать. Ирена стояла, опершись на изгородь
их сада, а перед ней стоял синьор Оджиони. Казалось, они не разговаривают, а
шепчутся. Он положил руку ей на плечо. Пенелопа попятилась, словно увидев
что-то такое, на что ей смотреть не полагалось. Она бегом спустилась по
винтовой лестнице, вернулась в гостиную на первом этаже и вновь принялась
раскачиваться в любимом бабушкином кресле, чувствуя себя бесконечно
несчастной.

2