"Ева Модильяри. Черный лебедь " - читать интересную книгу автора

могли бы весьма пригодиться. Мне больше нравилось сравнивать этих двух
мужчин: рационального и холодного адвоката с мечтательным и мягким Эмилиано.
- Я еще не готова, мама, - сказала я со всей искренностью, на которую
была способна.
Мать отреагировала страстным жестом героини одного из своих романов.
- Ты невозможна! - воскликнула она.
Из этого затруднительного положения меня выручила Эми, моя дочь,
которая сонным голосом позвала из своей комнатки.
Я встала и направилась к прикрытой двери, из-за которой пробивался
слабый свет ночника, который горел постоянно, потому что Эми боялась
темноты.
Я открыла дверь и подошла к кровати.
- Я хочу пить, - пробормотала она, не открывая сомкнутых глаз.
На белом столике рядом с кроватью стоял заранее приготовленный стакан.
Я обняла ее за плечи, приподняла и поднесла воду к губам. Жадно напившись,
она испустила глубокий вздох, открыла глаза и наконец узнала меня.
- Мама, ты приехала! - радостно воскликнула она. - Уже наступило
завтра? - спросила она, вспомнив наш разговор по телефону.
- Нет, мое сокровище. Еще сегодня, - ответила я, нежно целуя ее.
- Но ты обещала завтра, - слабо запротестовала она, зевая.
- Обстоятельства изменились, - объяснила я, укрывая дочь одеялом.
- Что-что? - едва слышно переспросила она.
- Все хорошо, все хорошо... - пропела я на манер колыбельной, гладя ее
волосы, густые и светлые, как у Эмилиано. - Спокойной ночи, мое сокровище, -
шепнула я ей на ухо.
- Спокойной, мамочка, - ответила она.
И тут же уснула.
Я осталась сидеть рядом с кроватью, глядя на нее. Я любила свою дочь
больше себя самой, любила за ее хрупкость, ее детскую невинность и еще за
то, что она была свидетельством другой большой любви, которая еще владела
мной. Сидя у ее постели, я ласкала взглядом эту маленькую комнату с мягким
светом ночника, населенную куклами, игрушками и множеством дорогих и
бесполезных безделушек, которые удовлетворяли скорее мою жажду дарить, чем
желание Эми обладать ими.
Легкими осторожными шагами я вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.
Я нашла мать на кухне. Умело и сноровисто она перемешивала разноцветный
салат в большой стеклянной салатнице.
- Ты, наверное, еще не ужинала, - сказала она.
- Я и забыла о еде, - призналась я.
Мы сели за стол и съели без всякого аппетита по холодной котлете и этот
салат. Но наши мысли были далеко от еды. У меня был наготове вопрос, который
я хотела задать матери, и сейчас момент наступил, похоже, подходящий.
Из соседней квартиры, где жила синьорина Вальтрауде, донеслись
приглушенные звуки скрипки. Синьорина Вальтрауде была учительницей музыки и
теперь, в восемьдесят лет, раз в неделю собирала у себя своих немногих живых
подруг, и они вместе музицировали. В то время как эта музыка за стенкой
звучала как аккомпанемент, я задала матери вопрос, который давно терзал
меня:
- Эмилиано знал, что я жду от него ребенка?
Мать поставила локти на стол, поддерживая голову руками, как она любила