"Патрик Модиано. Свадебное путешествие" - читать интересную книгу автора

мужчины небрежно завязывали спереди рукава наброшенных на плечи свитеров,
а женщины демонстрировали загорелые спины и креольские платки на головах.
Иногда слышалась английская речь. Война была так далеко... Зал ресторана
занимал крыло здания, соседнего с казино, и столики стояли даже на
тротуаре. Поговаривали, что у хозяйки, мадемуазель Котийон, в прошлом были
неприятности с правосудием, но теперь она пользовалась "высоким
покровительством". Она была весьма любезна и называла себя принцессой
Бурбонской.


Когда безлунными ночами они возвращались в отель, обоих охватывало
беспокойство. Ни одного горящего фонаря, ни одного освещенного окна.
Ресторан принцессы Бурбонской еще сверкал, будто она оставалась последней,
кто осмеливался презирать комендантский час. Но еще несколько шагов - и
этот свет исчезал, дальше они шли в полной темноте. Шум голосов тоже
затухал. Соседи по ресторанному столику и по пляжу вдруг представлялись
какими-то артистами застрявшей тут из-за войны бродячей труппы, которые
принуждены играть роли мнимых отдыхающих на пляже и в ресторане мнимой
принцессы Бурбонской. Да и сам "Провансаль", белый массив которого
угадывался в сумерках, казался огромной декорацией из папье-маше.
И каждый раз, когда они шли сквозь темную сосновую рощу, Ингрид плакала
навзрыд.


Но вот они входили в холл. Сверкающая люстра заставляла жмурить глаза.
Консьерж в униформе был на своем месте за стойкой. Улыбаясь, он протягивал
им ключи от комнаты. Все понемногу начинало обретать плотность и
реальность. Они были в настоящем холле отеля с настоящими стенами и
настоящим консьержем в униформе. Потом они входили в лифт.
И вновь, нажимая на кнопку шестого этажа, испытывали сомнения и
беспокойство: все другие кнопки заклеили липкой лентой, чтобы было ясно -
остальные этажи заперты. Медленный подъем в темноте заканчивался - они
попадали на лестничную площадку и шли дальше по коридору, где слабо
светились голые лампочки без плафонов. Так они и двигались, переходя из
освещенного пространства в темноту и из темноты на свет. Надо было
привыкнуть к этому миру, где в любую секунду все становилось колеблющимся
и непрочным.


Утром, когда они открывали ставни, комнату заливал беспощадно яркий
свет. Точно так же, как и в былые времена. Темная зелень сосен, голубое
небо, запахи эвкалипта и олеандра с проспекта Сарамартель, спускающегося к
пляжу...
В мареве жары огромный белый фасад "Провансаля" казался чем-то вечным,
незыблемым. Глядеть на него с пляжа, растянувшись после купания на
понтоне, было успокоительно.
Все испортила одна мелкая деталь. Это темное пятно Риго впервые заметил
как-то под вечер: на скамейке в одной из аллей сосновой рощи, когда они с
Ингрид возвращались с прогулки по приморскому бульвару, сидел человек в
обычном городском костюме и читал газету. С темным костюмом