"Патрик Модиано. Утраченный мир" - читать интересную книгу автора

Риволи. Я ступал по раскаленным пескам пустыни. Оказавшись наконец в
тенистой прохладе под аркадами, я облегченно перевел дух.
В отеле я попросил у портье новый телефонный справочник. Поднявшись в
номер, я снова задернул занавеси, чтобы защититься от солнца, и зажег
ночник. Рокруа все еще значился в справочнике по своему адресу: улица
Курсель, 45, но к его фамилии была добавлена другая - Ватье: де
Рокруа-Ватье, 227-34-11. Я никогда в точности не знал, какую роль при
Рокруа играет Гита Ватье - секретаря, компаньонки или их связывают узы
более интимные? Может, она его жена? От Рокруа можно было ждать чего
угодно.
Дрожащей рукой я набрал номер. Раздались гудки, наконец через несколько
минут трубку сняли. Молчание.
- Алло!.. Можно попросить... Гиту Ватье, - забормотал я.
- Я у телефона.
Я сразу узнал ее хрипловатый голос. Я набрал воздуха всей грудью.
- Говорит Жан Деккер... Вы, наверно, меня забыли?
Я так давно не назывался своим настоящим именем, что мне показалось,
будто я позаимствовал чужое.
- Жан Деккер?.. Вы хотите сказать - Эмброуз Гайз?
В ее голосе прозвучало удивление и легкая усмешка.
- Да... Эмброуз Гайз...
- Вы в Париже?
- Да... И мне очень хотелось бы вас повидать...
Молчание.
- Меня? Имейте в виду, я очень изменилась.
- Не может быть...
- Я ведь читала ваши книги... Де Рокруа они очень нравились...
Она всегда его так называла: "де Рокруа".
- Однажды, уже давно, он написал мне письмо, - сказал я.
- Знаю. - И снова молчание. - Вы и вправду хотите меня видеть?
- Вправду.
- Ну что ж, если можете, приходите сегодня. Я буду дома весь день. В
котором часу вам удобно?
- Что, если во второй половине дня?
- Во второй половине? Отлично. Приходите в любое время... Я буду вас
ждать.
- Тогда около пяти. Я правда буду очень рад увидеться с вами.
- Я тоже, Жан... или, вернее, месье Эмброуз Гайз.
Показалось мне это или в ее голосе и в самом деле прозвучала задушевная
нотка?


Из-за жары я предпочел ехать на метро. При виде автоматического
компостера я сначала слегка растерялся, но потом по примеру других
пассажиров тоже сунул в щелку свой билет.
В переходах пахло так же, как двадцать лет назад. Но поезд скользил
бесшумно. Исчез ритмичный гул, исчезли толчки, при которых пассажир плечом
толкался в стекло. Изменился и внешний вид большинства станций. И все же
на некоторых, словно о них почему-то забыли, сохранились и мелкие
глазурованные плитки, и позолоченные резные рамы рекламных щитов, и узкие