"Патрик Модиано. Из самых глубин забвения" - читать интересную книгу автора

Стрелки показывали три часа. На наволочке красовалось пятно. Наклонившись,
чтобы положить альбомы, я уловил исходящий от подушки и от постели запах
эфира. Она задела меня рукой и зажгла лампу на тумбочке.
Мы поужинали на набережной, в кафе рядом с гостиницей. Обошлись без
закусок, заказали только по горячему. Платил Ван Бевер. Я в тот вечер был
без денег. Ван Бевер испугался, что ему не хватает пяти франков. Стал
шарить по карманам пальто и пиджака и наконец набрал недостающую сумму
мелочью. Она спокойно ждала, рассеянно смотрела на него и курила. Свое
блюдо она отдала нам, а сама только чуть-чуть поклевала из тарелки Ван
Бевера. Потом повернулась ко мне и хрипловатым голосом произнесла:
- В следующий раз пойдем в настоящий ресторан...
Чуть позже мы остались вдвоем перед гостиницей, пока Ван Бевер
поднимался за моими альбомами в номер. Молчание нарушил я: спросил, давно
ли они тут живут и откуда они - из провинции или из-за границы. Нет, они
из пригорода Парижа. А тут живут уже два месяца. Вот и все, что она
сказала мне в тот вечер. А еще сказала, что ее зовут Жаклин.
Ван Бевер спустился и вернул мне книги. Спросил, попытаюсь ли я еще
завтра их продать и выгодна ли такая коммерция. Они сказали, что мы можем
еще увидеться. Точное время назначить трудно, но они часто ходят в кафе на
углу улицы Данте.
Иногда я туда возвращаюсь, во сне. Недавно ночью уходящее февральское
солнце слепило мне глаза на улице Данте. Она ничуть не изменилась с тех
пор.
Я остановился перед застекленной террасой кафе и посмотрел на стойку,
на электрический биллиард и на столики, расположенные будто по краям
танцевальной площадки.
Я дошел до середины улицы. Высокий дом напротив, на бульваре
Сен-Жермен, отбрасывал тень. Но за моей спиной тротуар был еще залит
солнцем.
А когда я проснулся, то тот период моей жизни, когда я познакомился с
Жаклин, предстал передо мной в том же контрасте света и тени. Тусклые
зимние улицы, и вместе с тем сквозь щели ставней сочится солнце.
Жерар Ван Бевер носил саржевое пальто, которое было ему велико. Я как
сейчас его вижу: стоит в кафе на улице Данте перед электрическим
биллиардом. Но играет Жаклин. Ее руки и грудь слегка шевелятся,
потрескивает, мигая лампочками, биллиард. Пальто Ван Бевера было широкое,
ниже колен. Он держался очень прямо, с поднятым воротником, засунув руки в
карманы. А Жаклин была в сером, с витыми узорами, свитере под горло и
коричневой куртке из мягкой кожи.
В первый раз, когда я снова встретился с ними на улице Данте, Жаклин
повернулась ко мне, улыбнулась, а потом продолжила играть на своем
биллиарде. Я сел за столик. Ее руки и грудь показались мне хрупкими на
фоне массивного автомата, сотрясения которого угрожали в любую секунду
отбросить ее назад. Она силилась устоять, словно человек, которого вот-вот
выбросит за борт. Потом села за мой столик, а Ван Бевер сменил ее у
биллиарда. Поначалу меня удивляло, что они так долго играют в эту игру.
Мой приход часто прерывал ее, а не то она продолжалась бы бесконечно.
После полудня в кафе почти никого не было, но с шести часов клиенты
начинали толпиться около стойки и вокруг немногочисленных столиков в зале.
В шуме голосов и треска электрического биллиарда, среди тесно стоявших