"Лиланд Модезитт. Магия отшельничьего острова (Отшельничий остров #4) " - читать интересную книгу автора

Вот ведь что чудно - и улыбалась она вроде бы как обычно, и говорила
так же добродушно, но... но почему-то казалась мне то ли ростом выше, то
ли просто значительнее, чем раньше. А почему, этого я не сказал бы, хоть
меня режьте. Как не мог сказать, почему работа с деревом нагоняет на меня
смертную тоску.
- Пожалуй, мне пора, - пробормотал я. - Завтра-то, чтобы поспеть к
сроку, придется встать спозаранку.
Она кивнула.
- Раз ты пойдешь домой, прихвати от меня пирожков для своих
родителей. А новые сапоги, дорожное платье и плащ лежат в твоей комнате,
на постели.
Я сглотнул. Надо же, собрался в дальний путь, а об одежде и обуви не
подумал. Впрочем, мне казалось, что рабочая одежонка и башмаки сгодятся и
для самого сурового путешествия.
- Спасибо, - я опустил глаза. - Мне бы попрощаться с дядюшкой.
- Он в мастерской.

***

В своей комнате я обнаружил не только сапоги и дорожную одежду, но и
посох из самого прочного, самого гладкого и самого черного лоркенового
дерева. Судя по отсутствию украшений и идеальной простоте формы, он вышел
из рук дядюшки Сардита, наверняка доводившего изделие до ума не один
месяц. Скрепы из вороненой стали на обоих концах посоха были утоплены в
выемках, так точно подогнанных по размеру, что темный металл почти
сливался с такой же темной древесиной.
Взяв посох в руку, я нашел, что он наилучшим образом подходит мне и
по длине, и по весу.
Решив переодеться, я огляделся в поисках старой парусиновой котомки,
где хранил одежонку, в которой явился к Сардиту определяться в ученики.
Конечно, тот наряд мне уже не годился: за два года я вырос и заметно
раздался в плечах. Некоторые считают, будто работа столяра или резчика не
так развивает мускулы, как, скажем, работа ворочающего бревна плотника. Но
такие суждения проистекают от невежества. Чем тоньше работа, тем она
тяжелее и тем большей требует силы. А коли тебе достался такой придирчивый
наставник, как дядюшка Сардит, то волей-неволей приходится проявлять еще и
смекалку.
Вместо старой котомки я обнаружил заплечный мешок из какой-то
неизвестной мне грубой, очень прочной и плотной ткани. Как мне показалось,
тускло-коричневый цвет придавала материи не краска, а пропитка - некий
состав, делавший ее непромокаемой. Мне подумалось, что дядюшка с тетушкой,
наверное, сильно переживают из-за того, что не смогли сделать меня
толковым ремесленником. Переживают, потому и расщедрились на такие
прекрасные подарки: и чудная торба, и великолепный посох, и славная одежка
- пусть неброская, темно-коричневого цвета, но зато удобная и ноская.
Однако на этом дело не закончилось. В мешке обнаружился маленький
кошель, а в нем записка следующего содержания: "Здесь жалованье за твою
работу в качестве подмастерья. Постарайся не истратить деньги, пока не
покинешь остров". Денег оказалось двадцать медяков, двадцать серебреников
и десять золотых. Невероятное богатство! По моему рассуждению, на такую