"Лиланд Модезитт. Магия отшельничьего острова (Отшельничий остров #4) " - читать интересную книгу автора

уйму деньжищ я никоим образом не наработал, однако отказываться от них не
собирался. В конце концов, кто знал, что ждет меня впереди?
Еще раз пробежавшись пальцами по гладкому дереву и подивившись
редкостному дядюшкиному мастерству, я подумал, что кто бы ни собирал меня
в дорогу - дядюшка с тетушкой или отец с матушкой - они снабдили меня
всем, что дозволялось правилами. Насколько мне помнилось из суховатых
уроков магистра Кервина, отправлявшимся на гармонизацию, помимо денег,
дозволялось иметь при себе смену одежды, сапоги, посох, заплечный мешок и
запас снеди на несколько дней.
А вот прошедшему испытание, если Мастера разрешали ему вернуться, не
возбранялось доставить на остров хоть целый корабль всякого добра, при
том, конечно, условии, что это добро добыто честным путем. Ворам и
мошенникам на возвращение рассчитывать не приходилось.
Покачав головой - мне не стоило тратить время на воспоминания и
размышления - я отложил посох и продолжил знакомство с содержимым мешка.
Помимо кошелька, там находилась смена одежды и легкие башмаки - чуть ли не
щегольские туфли.
Раздевшись до пояса, я направился в умывальню - негоже обряжаться во
все новое, не ополоснувшись. Путь лежал через мастерскую, однако дядюшка
Сардит - он, мурлыкая, полировал письменный стол - в мою сторону даже не
посмотрел. А Колдара в мастерской не оказалось: он отправился на лесопилку
подбирать древесину для починки мебели в гостинице Пуленка, где недавно
случился пожар.
Должен заметить, что случайно услышанный мною разговор между дядюшкой
и тетушкой наводил на мысль, что для них этот пожар отнюдь не явился
неожиданностью. Послушать их, так выходило, будто бы приняв заведение из
рук своего недужного отца, молодой Нир Пуленк сам напросился на
неприятности. "Кое-кому не обойтись без горьких уроков", - заметил тогда
дядюшка. "Но не всем..." - начала было тетушка, но с моим появлением
осеклась и оставила эту тему.
В умывальне нашлось свежее полотенце, которым я, ополоснувшись из
бадьи холодной водой, с удовольствием обтерся. Принимать душ - не
слишком-то теплый - меня вовсе не тянуло, а еще меньше хотелось драить
после мытья душевую кабинку. И тетушка Элизабет, и мой отец были
прямо-таки помешаны на чистоте. Нечего было и думать сесть за стол не
умывшись. Бывало, ребенком я пытался схитрить и в результате оставался без
обеда.
Отец и тетушка - так те вообще принимали душ ежедневно, даже зимой.
Да и матушка с дядюшкой не пренебрегали мытьем, хотя - это от меня не
укрылось - когда Элизабет случалось гостить у подруг, Сардит обходился без
душа.
Сложив полотенце, я положил его обратно на полку и тут неожиданно
услышал голос:
- Ну как, готов в дорогу.
В дверях стоял дядюшка Сардит.
- Готов... - и, набравшись решимости, я добавил:
- Спасибо за все и тебе, и тетушке. Вы уж не обессудьте, что у меня
не хватило прилежания, чтобы сделаться настоящим умельцем.
- Леррис... Ты оставался здесь дольше, чем многие, и... наверное, мог
бы все-таки стать ремесленником, но... Но ведь это было бы не правильно,