"Гелена Мнишек. Прокаженная " - читать интересную книгу автора

печально, обычно приходит счастье.
- Ах, так вы об этом уже знаете, мадемуазель? - развеселилась Стефа.
- Я прочитала много французских романов и знаю, что такое любовь, хотя
сама и не испытывала. Как-то спрашивала у Вальди, что при этом чувствуют -
уж он-то должен знать.
- И что он сказал? Люция махнула ручкой:
- Вальди вечно шутит. Он сказал: "Любовь - то же самое, что учить
математику". Он знает, что математику я терпеть не могу. Вы бы могли
рассказать, но вы ведь не расскажете. Придется ждать, пока появится
собственный опыт.
- Только не забивай голову ожиданиями. Всему свое время.
Люция сделала движение, словно припомнила что-то, и весело шепнула:
- Ну вот, уже знаю! Вот и я влюблюсь, и совсем скоро, через
неделю-другую! Вальди говорил, что должен приехать практикант. У Вальди их
несколько в Глембовичах, знаете, таких, из хороших семей, что учатся даже
без жалованья. Тот, что приедет, тоже из хорошей семьи. Жить он будет в
павильоне, а столоваться у нас. Сюда хотел попасть и граф С., но он ужасный
хлыщ, и Вальди ему отказал.
- А если практикант окажется не в твоем вкусе? - спросила Стефа, думая
о чем-то совершенно другом.
- Наверняка! Но если он симпатичный, я все равно влюблюсь.
В этот момент в беседку вошел молодой лакей и произнес:
- Пани баронесса просят к столу.
В столовой с потолком, украшенным красным деревом, собирались уже все
обитатели особняка. Пани Эльзоновская ожидала лишь дочь с учительницей.
Она комкала салфетку и выглядела раздраженной. Рядом с ней сидел пан
Мачей Михоровский, восьмидесятилетний старец. Щуплый, слегка сутулый, с
бледным лицом, которое украшали седые усы и одухотворенный взгляд серых
глаз. Теплой улыбкой он покорял всех, словно бы говоря: "Любите меня и
доверяйте".
Теперь он, ловя каждое слово, слушал внука. В Вальдемаре старик видел
собственную юность. Вальдемар же, опершись на высокий поручень кресла,
взволнованно говорил о чем-то, явно пришедшемся не по вкусу пани
Эльзоновской.
Четвертой особой за столом был пан Ксаверий, приживальщик, старый и
лысый, превеликий гурман. Видя, что молодой майорат не садится, пан Ксаверий
тоже остался стоять с несчастным выражением лица. Разговор Вальдемара с пани
Эльзоновской его совершенно не занимал: он пожирал глазами стоявшую на
боковом столике супницу, распространявшую аромат супа a la reine
<По-королевски (франц.).>, озабоченно косясь то на баронессу, то на лакея во
фраке, ожидавшего сигнала разливать суп. Наконец появились Стефа и Люция.
Пани Идалия бросила на Вальдемара быстрый взгляд, давая ему понять, что пора
закончить разговор. Но он и сам уже замолчал. Быстро подошел к девушкам,
поцеловал Люцию и исключительно элегантно поклонился Стефе. Тут же на лице
его появилась ироническая усмешка.
- После столь высокой поэзии, как лес и цветы, мы встречаемся за столь
прозаическим обедом, - сказал он. - Вас это не коробит, пани Стефа?
Стефа порозовела. Его слова в мгновение уничтожили ее хорошее
настроение.
- Я не думала ни о чем подобном, - ответила она холодно.