"Владимир Митыпов. Геологическая поэма" - читать интересную книгу автора

приблатненность, чувствовалось обаяние натуры здоровой и бесхитростной.
- У тебя документы-то есть? - спросил он. - Паспорт, трудовая книжка...
- Ну есть, - малый уставился настороженно. - Что дальше?
- А дальше вот что: если надумаешь, то слетай в Абчаду и зайди там в
отдел кадров экспедиции. Пусть тебя оформят в Кавоктинскую партию.
- А ты кто такой?
- Я-то? - Валентин усмехнулся. - Я, брат, шибко большой бугор. Старший
геолог партии... Так ты запомни - Кавоктинская, усек? Зовут-то тебя как? -
Юра Махонин...
- Вот так, Юра Махонин, надумаешь - приезжай, нам горняки нужны. Бывай
здоров!
- Пока, - пробурчал Юра, усиленно размышляя о чем-то. - Может, и
приеду...
Осторожно ступая босыми ногами, Валентин миновал узкий переулок,
стиснутый с обеих сторон ветхими заборами, и по каменистому откосу спустился
к некогда прославленному своими россыпями руслу Гирамдокана. Берег был гол,
пустынен и - странное дело! - отчего-то дик, хотя вот он, одноименный
поселок, прямо тут же, и слышно, как собаки побрехивают во дворах.
Метров на триста ниже по течению, там, где подступали к самой воде
чугунного цвета скалы, виднелись искореженные металлические опоры со
свисающими обрывками тросов - скорее всего, остатки подвесной дороги.
Высокие склоны противоположного борта долины когда-то, конечно, были
покрыты лесом, а теперь там среди тоскливо-сизого разлива крупноглыбовых
россыпей лишь кое-где торчали одинокие хилые деревца.
Все это, вместе с жестоко и как бы напоказ перекопанным аллювием [3]
русла, являло картину не то былых сражений с применением полевой артиллерии,
не то акта бессмысленного вандализма, учиненного какими-то сказочными
великанами.
Можно было сказать еще хуже, - подумал Валентин, - впечатление такое,
словно здесь прошло стадо свиней с железными рылами, но ведь и сам я тоже -
хочешь не хочешь - имею какое-то отношение к горнодобывающему делу. М-да...
из всех элементов таблицы Менделеева золото обладает, должно быть, наиболее
"колониалистским" характером - там, где речь идет о нем, потребительская
сущность человека по отношению к природе выступает в наиболее, так сказать,
чистом виде: пришел, добыл и ушел, оставив после себя разоренную, загаженную
землю. Ну что это такое? Сейчас у нас тысяча девятьсот шестьдесят пятый год,
и поселок стоит на Гирамдокане вот уже почти век, а отойти от него на сто
метров - и хочется взвыть от запустения и какой-то обреченности и наколоть
на себе большими буквами: "Нет в жизни прухи!" Действительно, что больше
скажешь, когда тысячи людей десятилетиями гнули хребет на этих вот холодных
берегах, дичали, спивались, харкали кровью, подыхали, как псы, - и все это
ради того, чтобы какой-то миллионер, кто-то там последний из семейства
здешних золотопромышленников, слюнявой развалиной доживал сейчас в далекой
Америке свою никому не нужную жизнь. У долгой и жестокой эпопеи итог
оказался гнуснейшим!
Валентин сплюнул на как бы доныне хранящий следы прошлого песок и
принялся снимать куртку.
Как понятное продолжение раздражающих мыслей вспомнилось вдруг ночное
происшествие, и тогда он пожалел, что не порасспросил Лиханова, когда тот
давеча упомянул о "пошаливающей" зимовьюшке. Подумалось: а почему