"Эдмунд Митчелл. Фантом озера ("Потерянная комната" #8) " - читать интересную книгу автора

простились за руку, в его крепком пожатии ощущались любовь и благодарность.
Мы следили, как отплывало судно, молодой воин в окружении своих товарищей
вновь и вновь махал нам рукой с палубы. Потом мы понуро тронулись в обратный
путь.
Я проводил Нормана в Иствуд и задержался на несколько дней, чтобы по
мере сил успокоить изнывавшую от тревоги мать. К концу второй недели, когда
я собрался в Лондон, миссис Армитидж уже вспоминала отсутствующего сына не с
печалью, а с надеждой.
Миновало полгода, и Норман тоже покинул семейное гнездо: он поступил на
дипломатическую службу и был откомандирован в посольство за границу. Из
Индии от Чарльза регулярно поступали вести, он писал матери длинные письма,
она, как мы условились, отсылала их Норману, а Норман - мне. Таким образом
мы знакомились со всеми его новостями и отвечали ему почти с каждой почтой.
Наступила середина лета (Чарльз отбыл в начале того же года). Я уже
больше месяца сидел в Лондоне, стояла изнурительная жара. Уже несколько дней
я тосковал и не мог взяться за работу.
Однажды утром, выглянув на улицу и убедившись, что зной не спал, я не
выдержал: пора было спасаться с душных улиц и раскаленных тротуаров. Я
отправился через зеленые поля и журчащие ручьи - в Иствуд.
Там меня ждал самый приветливый прием. Отпустив от себя обоих сыновей,
миссис Армитидж грустила и скучала; когда я объявил, что пробуду не меньше
двух-трех недель, она была благодарна. В тот вечер мы очень приятно провели
вдвоем время за обедом, разговор шел исключительно о мальчиках и их письмах.
Вскоре ожидалась почта из Индии, мы наперебой гадали, что там будет.
В начале одиннадцатого мы разошлись по спальням. Мои комнаты
располагались в первом этаже бокового флигеля; там имелась застекленная
дверь, выходившая на лужайку. Я распахнул створки, зажег лампу, затененную
абажуром, и, подставив лоб прохладному воздуху, сел читать.
Но почему-то в тот вечер мне было не сосредоточиться на книге. В конце
концов я смирился, встал, зажег сигару, потушил лампу, тихонько закрыл за
собой дверь и побрел в парк.
Одно из главных украшений Иствуда - озеро; в ширину с одного берега до
другого легко добросить камень, но длина со всеми поворотами превышает милю.
С этим озером у меня связаны воспоминания из раннего детства: лодки,
купанье, рыбная ловля, коньки. Туда я и направил неспешные стопы. Через
четверть часа я был уже на обсаженной деревьями тропе, которая следовала
изгибам берега. Наконец показался лодочный сарай, расположенный у самого
широкого места. Я сел на скамью, докурил сигару и предался размышлениям.
Лунные лучи серебрили поверхность озера, отчего еще больше темнели тени
деревьев и одетых кустарником островков. Вдоль долины дул напоенный ароматом
ветерок, едва слышно шелестели листья, журчала у берега вода.
Преисполнившись блаженства, забыв о прошлом и равнодушный к будущему, я
чувствовал себя древним лотофагом
И в тот же миг из тени на серебряную поверхность пулей выскочил
конькобежец (обознаться было невозможно) и энергично, стремительно стал
приближаться ко мне. Как зачарованный, ни о чем не думая, я следил за его
изящными движениями. Вот конькобежец поравнялся с лодочным сараем. Очертания
его были туманны, но я разглядел, что это молодой человек благородной
осанки, в широкополой шляпе, плотно закутанный в темный плащ.
Еще чуть-чуть, и он оказался бы прямо напротив меня. Но внезапно