"Павел Андреевич Мисько. Грот афалины (детск.)" - читать интересную книгу автора

Чиновник-мусульманин, по виду малаец, переписал всех, кто еще оставался
возле дома правителя, и сел на ишака: "За мной!" Никакого инструмента или
вещей проводник-землемер с собою не вез. Но так и не слез с осла всю дорогу,
не подвез даже малого ребенка.
Сразу за городом слева и справа пошли кокосовые и чайные плантации,
изредка попадались деревеньки с хижинами на сваях и крепкие дома фермеров и
плантаторов с поблескивающими табличками на воротах - "Private". Потом
дорога пошла под уклон, стала грязной. Сырые мрачные джунгли сдавили ее со
всех сторон, и скоро она превратилась в стежку. Как не похож был этот лес на
их, биргусовский. Не узнать, какие деревья растут, все закрыты чужой
листвой, увиты лианами и ротанговыми пальмами - будто чудовищными
жгутами-змеями. Да и сами деревья, приглушенные ползучими растениями,
выглядели страшилищами, искалеченными в неравной борьбе. Отовсюду свисали
гибкие гирлянды, сплетались в непролазную чащобу. Ротанги неизвестно где
начинались, может быть за десятки или сотни метров впереди, сбоку или сзади,
но обязательно доползали еще и сюда, будто намеренно преграждали людям путь.
Приторный, какой-то жирный запах цветов лиан и орхидей, гниение гумуса
кружил голову, вызывал удушье. Роями звенели москиты, с веток падали на
головы, за воротник отвратительные серо-зеленые пиявки, мигом присасывались
к телу. Люди все время сгребали с себя пиявок, отмахивались от москитов.
Искусанные лица, руки и ноги, открытые части тела пораспухали и нестерпимо
зудели, беспрестанно кровянили укусы пиявок. Совсем пропала стежка в десяти
километрах от Компонга.
Проводник остановил ишака.
- Пройдите еще около километра - и будет ручей, пресная вода. Вправо -
берег океана, до него тоже километр. Весь этот угол - ваш. Тут земли
султаната, государственные. Корчуйте, расчищайте, селитесь. Кто сколько
сможет окультурить земли - вся и будет его. Первые три года никакого налога
в казну платить не будете... - и, ударяя ишака палкой, бегом погнал его
назад. Трясся и хватался то одной, то другой рукою за шею, сдирая пиявок.
Если по пути сюда и роптали на судьбу, плач женщин и детей был еще
слабым, люди на что-то надеялись, то теперь слышались сплошные женские
причитания! На погибель их сюда привели! Разве можно жить в этих гнилых
дебрях? А как уютно было на их Биргусе! Какой там воздух, какой белый
песочек на берегу! Как хорошо пальмы росли! Какой урожай давали - по три
раза в году!
- Ма-ама, пиявки!!! А-а-а-а!.. - не стихали детские вопли.
- Тихо! Мы еще не видели ни ручья, ни берега моря! - старался всех
перекричать Амат, Натачин отец. - Надо потерпеть еще час-другой. Я схожу
разведаю, как и что, а вы раскладывайте костер, дыму побольше делайте...
Чтоб москитов разогнать! - Он вынул из мешка топор. - Кто хочет со мною?..
Согласились многие, но Амат выбрал Амару, у него был на поясе крис, как
и у Раджа. Янг такими глазами глядел на Амару, на Натачу, что девочка начала
просить отца:
- И Янга возьми! Он хорошо по деревьям лазит... Он... плавает лучше
всех нас! - и зашептала громко, повернувшись к Янгу. - И сам просись, язык
проглотил? Я пригляжу за твоим отцом, не беспокойся.
Женщины и все, кто оставался на месте, начали вырывать и вытаптывать
траву, обламывать ветки, висевшие над головой, чтоб не так нападали пиявки.
Другие собирали хворост, валежник для костра.