"Павел Андреевич Мисько. Грот афалины (детск.)" - читать интересную книгу автора

Бульдозер угрожающе ревнул, крутнулся на одной гусенице, зашел сбоку:
по наклону и против наклона не очень-то старую пальму потрясешь. Нож-отвал у
этого бульдозера был неровный, словно бы сваренный из двух частей,
поставленных под углом один к другому, получался как бы тупой угол с острыми
краями. Бульдозер ревел-газовал, раскачивая ножом пальму. Янг видел, как
моталась вверху мать, обхватив ствол руками и ногами, крича что есть мочи.
Видел, как скалился в дурной ухмылке верзила водитель, высунувшись из
кабины, забава, должно быть, ему нравилась.
- Мамочка, не надо! Мамочка, слезай! - кричал, громко плакал Янг.
- Стойте, душегубы! - вышел вперед и изо всей силы уперся в отвал
бульдозера отец. - Она слезет! Она уже слезает! - и снова выставил как
защиту образок Вишну.
Но какое дело было водителю до их бога, когда он и своего не признавал.
И вдруг... страшный треск, пальма переломилась в том месте, где в нее
упирался бульдозер. Ветвистая вершина, описав большую дугу, грохнулась
оземь. Отец едва успел отшатнуться: конец дерева, самый его комель, тоже
вильнув в воздухе, упал на землю.
Янг закричал так пронзительно, что у самого уши заложило, кинулся к
матери.
И пусть бы лучше не видел ее такой!..
Пусть бы навеки она осталась в его памяти с живым и чистым, таким
добрым и родным лицом.
- Ма-а-а... а-а-а!!! - Янг боялся подступить к тому, что осталось от
матери, что было видно из-под ствола пальмы. А отец, подбежав, побледнел и
замер, глаза его стали мутными, как у безумного...
Бульдозерист высунулся из кабины уже до пояса, вытянул шею,
всматриваясь вперед в то место, где лежала раздавленная деревом женщина,
глуповато моргал белыми веками. Усатый полицейский стронулся с места,
потоптался, подозвал к себе другого полицейского. Закидали мать пальмовыми
листьями, потолкали Янга и отца в спину: "Вы ей уже ничем не поможете...
Сама виновата... Бог покарал ее за непослушание..."


6

Под Деревом Собраний шел расчет. Цепочкой, нагруженные домашним скарбом
и живностью, проходили люди. Чиновник в черной шапочке выдавал, глядя в
список, чеки. Но Ли Сунь вносил поправки:
- А этот мне должен... Взял заем под будущий урожай и не вернул. Ему
выписывайте половину, двадцать пять долларов. А двадцать пять мне! А этому
двадцать хватит - остальные мне... Этот тоже виноват... И этот!
В руке Ли Суня топорщилась порядочная кипа чеков. Доллары были лучше
всего: и есть не просят, и места не занимают.
Мансуров отец с братом несли на самодельных носилках Мансура, у него
была забинтована голова. Мансур изо всей силы прижимал к себе собаку, и
получалось, что у мужчин была двойная ноша.
Уже на катере объятия Мансура ослабли, и собака выскользнула из рук.
Рослый матрос, который спешил в рубку к штурвалу, споткнулся о нее, собака
взвизгнула, отскочила, попала под ноги другому. Тот быстренько схватил
собаку за шкирку и швырнул за борт. Мансуров отец не успел ни поймать ее, ни