"Юкио Мисима. Мой друг Гитлер (пьеса)" - читать интересную книгу автора

компромиссов! Иначе наше движение, ради которого мы поставили на карту
свои жизни, навсегда запятнает себя грязью... Адольф, давай вернемся к
нулевой отметке, давай начнем все заново! Я буду рядом с тобой. Ты же
знаешь, Адольф, я всегда с тобой!
Гитлер (ошарашенно). Да-да, ты всегда со мной...
РЕМ (рывком поднимает Гитлера из кресла и тащит за собой по сцене).
Нужно устроить новую революцию. Воскресить молодой мюнхенский задор. Иначе
нас не простят души павших боевых товарищей. Народ пойдет за нами.
Молодежь - наша. Жалкие угрозы этого старья лопнут, как мыльный пузырь, -
в одночасье! И не забывай, Адольф, в Германии шесть миллионов безработных.
Их недовольство, их обида - тоже наш капитал. (Тянет Гитлера на балкон.)
Взгляни! Взгляни же! Вон на тех скамейках, и на тех, и еще на тех сидят
молодые мужчины с унылым и скучающим видом. Такими когда-то были и мы с
тобой. Прямо с фронта судьба швырнула нас в пасть голода и инфляции. Мы-то
с тобой знаем, какое это мощное топливо - молодость, нищета,
безнадежность. Давай снова подпалим этот жалкий хворост! Знаешь, какой
полыхнет огонь! На всю Германию. И он станет всепожирающим огнем Сурта.
ГИТЛЕР (отворачиваясь от балкона, пятится в глубь сцены). Нет, Эрнст,
не заманивай меня. Не надо. Не искушай вновь испить этого сладкого,
жгучего вина.
РЕМ. Все в твоих руках, Адольф.
ГИТЛЕР (наконец высвобождается из объятий Рема и садится в кресло
спиной к собеседнику. Говорит, не глядя на него). Ты кое-что забыл, Эрнст.
Один очень важный урок, который забывать не следовало бы. Делать армию
своим врагом нельзя. Ты помнишь двадцать третий год? Как я уламывал
генерала фон Лоссова, а он так и не выдал нам оружия? И заявил: если мы
начнем затевать беспорядки, армия и полиция откроют по нам огонь. А мы уже
объявили сбор и мобилизовали двадцать тысяч штурмовиков. Помнишь, как мы
стояли и смотрели на марширующие через центр города колонны красных, а
поделать ничего не могли? Даже те ружья, которые тебе удалось захватить в
казармах, после приказа генерала мы были вынуждены вернуть. Мы сдались,
Эрнст.
Рем молчит.
Поразмысли над этим сегодня ночью, Эрнст. И я тоже поразмыслю.
Встретимся за завтраком, и я расскажу тебе, к каким выводам пришел... Эй,
там в приемной ждет Штрассер. Пусть войдет.
Рем выходит. Гитлер погружен в раздумья. Появляется Шрассер.
ШТРАССЕР. Господин рейхсканцлер...
ГИТЛЕР. А-а, давно не виделись, давно. Прошу сюда.
ШТРАССЕР. Как прикажете.
ГИТЛЕР. Спасибо, что пришли. Вспомним нашу старую дружбу. У отшельников
времени для раздумий много, поделитесь-ка со мной светлыми идеями.
ШТРАССЕР. Господину рейхсканцлеру прекрасно известно, что новым идеям у
меня взяться неоткуда. Я - как попугай, все талдычу про одно и то же. Про
идеи, от которых ничего не осталось.
ГИТЛЕР. Так-таки ничего?
ШТРАССЕР. Абсолютно. Куда подевалась программа партии? Где идеи борьбы
с капитализмом, упразднения Пруссии, замены рейхстага самостоятельным
форумом фашистского движения? Все осталось по-старому.
ГИТЛЕР. Так. И что?