"Арсений Миронов. Двенадцатая дочь (Древнерусская Игра, #3)" - читать интересную книгу автора

сладких волос, едва не ударив колючим серебристо-чешуйчатым плечом, едва не
заглянув в самую душу зеленеющими злыми глазищами... Страшное место! Гибель
пронеслась мимо, и запах еще позванивает в воздухе...
Он спрятал голубовато-серое лезвие взгляда внутрь, в невидимые мягкие
ножны души,-- и ускорил шаг. Мигать, мигать часто-часто: перед глазами до
сих пор горит огненное пятно-- кровавый отпечаток яркого женского рта,
оставленный на сетчатке глаз... Сегодня дешево отделался, она не успела
присосаться. Быстрее. Преодолеть площадь, заполненную умирающими от голодной
скуки сиренами, хищными огнедышащими смурнавьями, пускающими из нежных
ноздрей сизые струйки терпкого дыма...
-- Хай, хэй! Теш-шило, хэй!
...Похоже на лай городских лисиц в овраге за басурманским кладбищем.
Его окликнули, смеются и брешут вослед. Не оборачивать. Не применять. Не
вынимать взгляд из ножен. Они не достойны моего гнева...
[Примечание Маринки Потравницы: "Так он думал и обо мне, этот
высокомерный вебмастер. Я всегда ненавидела его".]
-- Хэй, Тешило! Где твоя дюймовка?!
И смех, смех. Грязные самки! Кажется-- конец терпению! Блеснуло легкой
сталью в ресницах вебмастера. Густая прядь светлых волос упала на побелевший
лоб, будто решетчатое забрало на глаза озлобленного паладина. Но-- нет,
сдержался, одумался. Первый слог боевого заклинания так и остался кататься
на кончике языка, как омерзительный леденец с царапающими краями.
Тьфу. Проклятое место эти Близнецы. Порой вебмастеру не верилось, что
здесь, среди недоблюдков и почемумий,-- его временный дом, его лагерь. Нора.
Он жил не один.
Могущественные друзья помогали выжить в этом аду, в узких витиеватых
коридорах старой крепости, перекошенной и дымящейся, похожей на тонущий
крейсер-катамаран из далекого будущего. Жаль, что друзья приходили поздно.
Уже глубоко в ночи скреблись в дверь и, когда Тешило поспешно отворял,
тяжело заползали на высокий порог пещеры-- израненные, грязные и хмельные от
ужасов отгремевшего дня. Это случалось далеко заполночь. А прежде-- весь
вечер-- Тешило метался по душному вольеру и ждал: все ли вернутся живыми?
Вебмастер Штефан ненавидел приходить домой первым. Он ненавидел эти
одинокие вечера, опущенные в разворот колдовской книги на ледянском языке.
Никто не знает, что именно читал уродливый василиск, забиваясь вечерами в
свою пещеру. Не ведает даже моя великодушная, мудрая и справедливая хозяйка
Маринка из Потравнице (она же великая фея Моргана).
[Примечание Маринки Потравницы: "Не хочу и знать, что читало это
хитроумное чудовище, этот зловонный уродец, похожий на застывший плевок
горного фомора. Плевать мне, что за книги такие. Это не важно. Никакое
знание не спасет Тешилу. Я вернусь. Я насажу его на лезвие кинжала, как
золотушного попискивающего лягушонка".]
Отрываясь от книг, маг-василиск Тешило вяло развлекался. Он прикреплял
к стене портреты женщин, своих будущих жертв. И метал в изображения
волшебные дроты, стальные перья, начиненные черничным ядом. [Примечание
Маринки Потравницы: Хорошо, что у Тешилы не могло быть моего портрета. Никто
не смеет видеть лица феи Морганы. Вполне достаточно одного взгляда моих глаз
из-под капюшона златотканой паранджи.] А иногда... о ужас. Он сжигал эти
маленькие пестрые портреты, высекая из стиснутого кулака жадный лепесток
липкого пламени. Иссиня-рыжего, как вспышка иван-да-марьи в пыльной траве.