"Рауль Мир-Хайдаров. Велосипедист" - читать интересную книгу автора

поезду он явился прямо с концерта и мало походил на инженера, едущего по
командировочному делу.
Состав тронулся, оставляя позади перрон, город...
Начали сгущаться сумерки, в коридоре зажгли свет. Пассажиры потянулись
в ресторан или стали накрывать столики в купе, а Руслан все стоял у окна,
внимательно вглядываясь в селения, где люди жили какой-то неповторимой и,
вместе с тем, одинаковой со всеми жизнью, замечал запоздавшую машину с
зажженными фарами, торопившуюся к селению, где, наверное, шофера ждала
семья, дети, а может, свидание с девушкой, чей неведомый дом мелькнет мимо
него через минуту-другую яркими огнями окон и растворится в ночи. Его
попутчики сразу же принялись за ужин. По вагону пополз запах кофе, жареных
кур, свежего хачапури и лаваша; откуда-то уже доносилась песня.
Два соседних с ним купе занимала разношерстная компания: юнец и
убеленный сединами моложавый старик, молодые мужчины и даже одна девица.
Она, как и Руслан, все время стояла у окна, но, в отличие от него, как
показалось Маринюку, делала это не по собственному желанию. Старик, по всей
вероятности, русский, юнец с девушкой - армяне, остальные - грузины или
осетины. Разнились они и одеждой: двое, да и старик, пожалуй, не уступали
тбилисским пижонам, что фланируют по проспекту Руставели, а остальных вряд
ли можно было принять за пассажиров мягкого вагона.
Компания, которая садилась в поезд не обремененная багажом, даже без
сумок и портфелей, тоже начала суетиться насчет ужина. Юноша с девушкой
высказали желание посидеть в ресторане и получили чье-то одобрение из
глубины купе. Проходя мимо Маринюка, они окинули Руслана восторженным
взглядом, а девица даже попыталась изобразить что-то наподобие улыбки.
За окнами совсем стемнело, и продолжать стоять у окна стало
неинтересно. Его попутчики давно поужинали, а Руслан раздумывал: то ли
вернуться к себе, то ли последовать в ресторан, как вдруг один из компании,
тот, кого он принял за осетина, вежливо, можно сказать - галантно, как это
могут только на Кавказе, пригласил разделить с ними скромное угощение.
Руслан так же вежливо поблагодарил, но, сославшись на отсутствие аппетита,
головную боль и желание побыть одному, отказался.
Не прошло и минуты, как появился другой и пригласил не менее вежливо,
но более настойчиво. Навязчивость, с которой его зазывали, начала раздражать
Руслана и он поспешил ретироваться в купе. Едва он расположился у себя на
полке, распахнулась дверь и показалась седовласая голова моложавого старика,
который попросил Маринюка в коридор на минутку.
Старик оказался краснобаем, и мог бы дать фору любому грузинскому
тамаде. Он говорил о законах гостеприимства и вине, которые приятно
разделить в пути с новым человеком. В общем, Руслан понял, что из немощных,
но цепких рук старика ему не вырваться - а тот и впрямь то крутил пуговицы
на его пиджаке, то хватал за рукав, - и он сдался. Когда Маринюк в
сопровождении Георгия Павловича - так старик отрекомендовался - появился
перед компанией, раздался такой вопль искреннего восторга, что, наверное,
было слышно в соседнем вагоне.
Руслана усадили поближе к окну, напротив Георгия Павловича. На столике
высилась ловко разделанная крупная индюшка, а рядом - зелень, острый перец,
помидоры, армянский сыр, грузинская брынза и свежий бакинский чурек.
- Что будем пить? - спросил старик, и Руслан показал на белое абхазское
вино "Бахтриони".