"Рауль Мир-Хайдаров. Судить буду я" - читать интересную книгу автора

дела, но... ведь дело касалось собственной жизни!
Сухроб Ахмедович поставил даже себе срок - если в течение месяца он не
получит долгожданных вестей из Ташкента, то попросит Миршаба связаться с
Артуром Александровичем в Мюнхене, медлить не следовало. В последнее время
он был настолько в курсе событий, происходящих в стране, что поражал
"постояльцев" "Матросской Тишины", особенно земляков. Его
информированность отчасти и была причиной его особого положения за
решеткой. Но этим он был обязан только Миршабу. Владыка Ночи, искавший
наиболее короткую связь со своим другом и шефом, придумал гениальный ход.
Гласность, которую раньше всеми силами зажимали почти все нынешние
обитатели "Матросской Тишины", обернулась для них несказанным благом:
газеты, например, читали любые. Этим и воспользовался Миршаб. Вместе с
передачами Сенатору регулярно носили газеты, в основном из республики, и
на русском, и на узбекском языках. Трюк заключался в следующем: в одной из
газет на узбекском языке вместо какой-нибудь статьи набиралось все, что
адресовалось сказать Сенатору, вплоть до подробных писем из дома и от
родни. Первую такую газету Сухроб Ахмедович получил в день рождения и был
поражен сказочностью подарка, а еще больше возможностями человеческого ума
- действительно, безвыходных ситуаций не бывает, нужно только думать,
искать. В камере, где сидел Акрамходжаев, его земляков не было, и на
газеты никто внимания не обращал.
Когда до срока вызова Шубарина из Мюнхена оставалось чуть меньше недели,
Сенатор получил долгожданную весть из Ташкента. Новость умещалась в одну
строку передовицы газеты "Голос Востока": "Умер Артем Парсегян, мир праху
его".
Забрезжил реальный шанс свободы, и Сухроб Ахмедович день и ночь строчил
жалобы. Высокооплачиваемые адвокаты, поднаторевшие в скандальных и
политических процессах, тут же доставляли их по назначению на самые верха,
и бумаги немедленно получали ход, ведь Сенатор абы кому и зря деньги не
платил, да и дорожка была хорошо проторена в коридорах власти ушлыми
людьми. Шли жалобы на ставленника Москвы прокурора Камалова и в Верховный
суд республики на имя Миршаба, и Салим Хасанович сразу закрутил дома
карусель, требуя вернуть всех подсудимых для расследования их дел на
месте. Идея человека из Верховного суда находила поддержку и в прессе, и в
правительстве, в новых партиях, рвущихся к власти, и даже у представителей
духовенства. Не исключено, что каждый разыгрывал свою карту, решал свой
интерес, ведь сидели сотни казнокрадов, партбаи всех уровней, путавшие
свой карман с государственным, а у каждого из них есть родня, каждый
чиновник, схваченный следствием за руку, принадлежит к какому-нибудь
клану, так что призыв Владыки Ночи упал на подготовленную почву.
Но Сухроб Ахмедович получил неожиданную поддержку, оказавшуюся решающей в
его судьбе. Но что она может прийти отсюда, не предполагал ни Сенатор,
отличавшийся изощренным умом, ни Миршаб, поднаторевший в темных делах.
А выручил... хан Акмаль - да, аксайский Крез, сам находящийся под
следствием в подвалах Лубянки уже который год. Опять же под давлением
прессы Прокуратура СССР вынуждена была передать часть законченных
материалов по Арипову в суд, хотя за ханом Акмалем дел стояло невпроворот,
разбираться годы и годы. У обывателя, читавшего газетные статьи,
складывалась мысль: что же это за дело, если подследственного без суда
держат столько лет? Мысль вроде верная, но вряд ли нормальный человек мог