"Рауль Мир-Хайдаров. Судить буду я" - читать интересную книгу автора

выдавал, это выяснилось в связи со случайным арестом уголовника Артема
Парсегяна, с которым чиновник из ЦК давно состоял в дружбе, и Беспалый
сделал такие признания прокурору республики, что пришлось немедленно
арестовать Акрамходжаева. Но Парсегян, знавший многое о своем покровителе,
не мог ничего прояснить о научных изысканиях Сенатора. Еще до ареста
Сухроба Ахмедовича Камалов пытался узнать в кругах, где за деньги куются
докторские для сановных чиновников, кто стоит за столь умной,
содержательной диссертацией. Но там утвердительно сказали - такого
человека в Ташкенте нет.
Все рассуждения, варианты действий заходили в тупик, но Ферганец
интуитивно чувствовал - путь к Шубарину лежит только через Азларханова, он
много значил для души Японца, оттого и такой внушительный, от сердца,
памятник, оттого и появилась в эпитафии на могильной плите оценка -
настоящий...
С арестом Парсегяна Камалов узнал, что Сенатор замешан в ограблении
прокуратуры в день убийства Азларханова. Но если Сухроб Ахмедович охотился
за дипломатом Азларханова, не причастен ли он к его убийству? После
ночного происшествия во дворе прокуратуры осталось два трупа: охранника и
взломщика сейфа по кличке Кащей, из Ростова. Парсегян утверждал, что Кащея
пристрелил милиционер, и Сенатор был вынужден стрелять, спасая дипломат.
Но Камалов догадывался, что Кащей тоже на совести Сенатора, но
понадобился, чтобы запутать следствие: в эти дни в прокуратуре как раз
находились следственные дела нескольких жесточайших банд рэкетиров из
Ростова, и татуированный с ног до головы Кащей оказался блестящим ходом
Акрамходжаева. Но если Сенатор убил близкого Японцу человека, отчего
Шубарин водил с ним дружбу, поддерживал? Этот вопрос возник впервые, и он
отметил его в записной книжке. Интересная складывалась ситуация - почему?
Пока ответа не было. Но если Акрамходжаев действительно причастен к
убийству Азларханова... вот, наконец-то, забрезжила единственная
возможность вбить клин между Миршабом, Сенатором и Шубариным. Это открытие
порадовало Камалова.
Была пятница, конец недели, и Хуршид Азизович ждал начальника отдела по
борьбе с мафией, Уткура Рашидовича, они готовили одну операцию и
собирались обсудить ее с глазу на глаз, не терпелось прокурору и узнать,
начала ли работать Татьяна Георгиевна, вычислившая предателя в самой
прокуратуре. Ферганец мельком глянул на часы. До прихода бывшего чекиста
оставался час, и он, вновь расчертив чистый лист бумаги, обозначил
волновавший его треугольник и тут же перечертил его в квадрат - как тень
надо всем нависал Сухроб Ахмедович, Сенатор.
Задачу прокурор ставил локальную - найти ход к Шубарину, чтобы хоть
однажды вызвать того на доверительный разговор, встретиться, пусть тайно,
один на один. И появилась еще задача - найти посредника. Но на эту встречу
он должен был прийти не с пустыми руками. Блефовать с Японцем не имело
смысла, нужны только факты, железно изложенная логика событий. Следовало
изолировать Миршаба от такого умного и влиятельного человека во что бы то
ни стало. Может, даже стоило для этого что-то специально организовать,
спровоцировать, но это на крайний случай. С Шубариным он хотел играть
открытыми картами.
И вновь его мысли вернулись к коллеге - убитому прокурору Азларханову. Как
ему не хватало сегодня рядом такого человека! Он уже не раз слышал, и не