"Рауль Мир-Хайдаров. Масть пиковая" - читать интересную книгу автора

что ему хочется пить, и с удовольствием налил себе пиалу. Хорошо
заваренный самоварный чай на углях помог ему расслабиться, и он, быстро
опустошив чайничек, долго глядел в окно, мысленно отдалившись от
предстоящих дел. А за окном мелькали дальние пригороды Ташкента, ночь
властно вступала в свои права, и он вновь невольно посмотрел на часы.
Спать так рано он никогда не ложился, но сегодня ему предстояло подняться
еще до рассвета и отдохнуть как следует не мешало - день его ожидал
непростой, да и обратная дорога заботила, в понедельник, как всегда в
десять, он должен быть на работе. Его отсутствие или даже опоздание на час
не останется незамеченным, а привлекать к себе внимание ему не хотелось.
Пассажир снял часы с запястья и поставил будильник "Роллекса" на четыре
часа пополуночи, проспать он не имел права, иначе срывалась вся
рискованная поездка. Конечно, проводник мог поднять в любое время, но
Сенатор вовсе не желал, чтобы тот знал, на какой станции он сошел, тогда
сведущие люди легко догадаются, куда он держал путь, а связь эту
афишировать не хотелось. Катастрофическим для его служебной карьеры мог
оказаться тайный визит в горы, узнай кто-нибудь маршрут пассажира.
Да что карьера, прямая дорога в тюрьму, в этом он не сомневался и оттого
взвешивал каждый шаг. Сухроб Ахмедович долго держал в руках часы, ощущая
приятную тяжесть, потом положил их на стол рядом с сигаретами и
зажигалкой. Но часы отчего-то притягивали внимание, и он снова взял их в
руки, протер носовым платком граненое хрустальное стекло без единой
царапины, почистил золотые звенья тяжелого браслета. Иногда у него
спрашивали - неужели золотые? И он всегда отвечал: что вы, имитация,
правда, известной фирмы. Ничего из своих личных вещей он так не любил, как
эти солидные часы.
Ему нравилась их массивность, хорошего тона золото, дымчатый платиновый
циферблат, изящные, светящиеся по ночам стрелки и, конечно, абсолютно
точный ход. За время, что он их имел, видел эту марку на руках всего
несколько штук, да у таких деятелей, что невольно гордость распирала
Сухроба Ахмедовича Акрамходжаева. Он вспомнил, как получил этот "Роллекс"
в подарок три года назад, в день похорон Рашидова, в которых он, как и все
в республике, принимал активное участие.
За день до этого близкие друзья сообщили ему доверительно, что накануне, в
инспекционной поездке в столице Каракалпакии, Нукусе, на руках у своего
друга и родственника, секретаря обкома Камалова от инфаркта внезапно умер
Рашидов.
Новость для тех, кто хоть сколько-то владел ситуацией в Узбекистане,
оказалась сногсшибательной. Умер хозяин крупнейшей республики, человек,
державший бразды правления в крае единолично, решавший не только кадровый
вопрос, но и любой другой, зачастую поражавший воображение своей
мелочностью, вздорностью, несуразностью. Ушел из жизни человек, бывший
приближенным недавно умершего генсека Брежнева и пользовавшийся дружбой и
покровительством многих крупных людей в Москве. Было от чего залихорадить
республике. Правда, преемник Брежнева Андропов вроде не испытывал восторга
от деятельности Рашидова и не числился у него в друзьях-приятелях,
намекали, что даже, наоборот, мол, зачастили в Ташкент его эмиссары - и
отнюдь не для того, чтобы выражать восторг бесконечными достижениями
солнечного края, видимо, насчет успехов у того имелись иные данные.
Вот и накануне визита в Хорезмскую область и Каракалпакию, говорят,