"Александр Мирер. Будет хороший день!" - читать интересную книгу автора

перекатывающиеся по воде, направлялись к ближним деревьям и высыпались на
кору огненными потоками. Муравьи отступали от пещер колоннами, волоча в
челюстях кто что мог. Над главной тропой кружились алые смерчи - крылатые
солдаты поднимали на воздух тонущих рабочих, выбирая их из хаоса веточек и
насекомых, с вентиляционных холмиков, даже с бортов пироги. Спасалась
ничтожная часть, горстка, но Большой Клуб сражался как мог, а вода
поднималась, и уже нижние края фестонов ушли под воду вместе с мантией.
Андрей снимал. Алена меняла кассеты, держа на коленях запасной аппарат,
и подавала ему, и он снимал на самой малой скорости, снимал все. Как рабочие
потащили корм через верх, по гребню, как ушли под воду солдаты охраны, как
верхние узлы начали стремительно откладывать яйца и несколько минут мантия
потоком тащила их кверху.
Это было ужасно - обратный поток скатывался под воду, в слепом
стремлении к беспомощным мозговым, еще шевелящимся внизу.
Это было ужасно - живой мозг погибал у них на глазах, не пытаясь
спастись, не обращая на них внимания.
Они, как стервятники, крутились рядом. Пирога поднималась вместе с
водой, и Аленка говорила в магнитофон, меняла кассеты, снимала и следила по
секундомеру, в какую секунду Большой Клуб перестал принимать информацию, на
каком миллиметре погибли двигательные центры и диски неподвижно повисли в
мокром воздухе.
Оставалось всего полметра, когда трубка зашевелилась на прежнем месте.
Мозг уже не работал, - это был спазм, судорога памяти - в трубку свивались и
крошечные "минимы", и молодые рабочие, и старые в тусклом, почти коричневом
хитине. И вдруг они разбежались, не достроив трубки. Все. С потолка грота
поползли рабочие - кто куда, и все кончилось. Комочки жирной земли падали в
воду, просвеченную красным, и по бортам пироги бестолково носились
длинноногие солдаты.
Андрей не оглядывался. Алена сунула ему сачок, всхлипнула, подвела
лодку к гребню. Под ветками деревьев, спустившимися к самой воде, он опустил
сачок и, поддав коленом, вырвал кусок из того, что было Клубом. И еще раз.
Потом Аленка опустила весло, лодка пошла над тропами, и снова он взялся
за гладкое древко сачка, стряхнул с него мусор и трупики муравьев и накрыл
диск, тихо жужжащий над самой водой. Щелкнула крышка бокса.
Домой... "Вернулся домой моряк, домой вернулся он с моря, и охотник
пришел с холмов". Лодка качалась, проходя поляну наискось, впереди маячила
палатка, и Андрей смотрел вперед, вперед-только бы не оглянуться. Теперь там
пировали рыбы, и ныряли в мутной воде крокодилы, не брезгающие ничем.
Аленка перестала всхлипывать и тихо возилась на корме, приводя себя в
порядок. Вздохнула глубоко и сказала сиплым, решительным голосом:
- Сейчас будем есть. Ты не ел со вчерашнего утра. Рация в порядке?
"Верно, - подумал Андрей. - Уходить. Уйти, как с кладбища. Нечего
делать на кладбище". Он посмотрел на свои руки в грубых защитных перчатках -
в петельках на запястьях еще торчали пинцеты. Снял перчатки. Пинцеты слабо
звякнули. Андрей нагнулся к рации, грубые складки комбинезона врезались в
воспаленную кожу. Тогда он поднял руку к горлу, крепко ухватился за
воротник, рванул. С пронзительным треском лопнула ткань, Андрей выдернул
ноги из сапог, отшвырнул комбинезон от себя, к рыбам.
Лодка пристала к мосткам. Андрей подал Аленке руку и присел к рации.
Через два-три часа вылетит вертолет.