"Хуан Мирамар. Личное время " - читать интересную книгу автора

роскошные, дорогие издания модных писателей скорее элемент мебели, чем
литература, а уж о макулатуре в бумажных переплетах и говорить нечего.
Он взял с полки солидный том Брокгауза и нашел статью, посвященную его
прадеду. Мирам Аль-Рудаки - персидский философ и просветитель смотрел на
него с портрета, пряча хитрую усмешку в окладистой бороде хаджи.
"Как моих предков занесло в Империю?" - в который раз подумал он и
присоединился к В.К., который уже нетерпеливо провозглашал, что продукт
выдыхается.
Первую, по предложению В.К., выпили за избавление от навязчивых снов.
Рудаки не очень понравилась формулировка, но он решил не спорить: может
быть, и прав В.К. - действительно, приснилось все это ему. Но тут он
вспомнил Окуня-актера, его художественный храп в соседней комнате, кота
Мошку, осторожно трогающего лапкой крутящуюся пластинку, вспомнил настолько
отчетливо, что сказал В.К.:
- Едва ли мне все это во сне привиделось, я ведь не ночью в
проникновение уходил, а среди бела дня, и в Дамаск днем попал, и обратно
когда вернулся, тоже день был - Ивы как раз не было, я ключом дверь открыл и
сразу под душ, потому что потный и грязный я был после Хамы и перехода через
пустыню и от одежды у меня дымом пахло - это когда я через горящие кварталы
шиитов проходил в Хаме. Ива тоже сказала, что дымом пахнет.
- Послушай, - сказал В.К., - я, конечно, ни минуты не сомневаюсь, что
все это привиделось тебе во сне или, скорее, после яркого сна восстановился
у тебя в памяти тот кусок прошлого - ведь это все яркие впечатления: и взрыв
на израильской границе, и мятеж шиитов, вот и запомнились они тебе, а сон
просто оживил их в памяти.
- И как Окунь-актер храпел и кот лапкой проигрыватель трогал - это тоже
незабываемые впечатления?! - усмехнулся Рудаки.
- Ну, мало ли, - В.К. налил по второй, - мало ли, что там подсознание
наше хранит, а потом в сознание подбрасывает. Но я не об этом, - продолжал
он, - я хотел сказать, что хотя и не верю в эти твои проникновения, но
все-таки твой друг и готов вместе с тобой туда отправиться. Вот допьем и
поедем к тебе - код наберем, как положено...
- А что? Давай! - с энтузиазмом согласился Рудаки. Они выпили третью
"на посошок" и поехали к дому Рудаки. Дверь была на месте, ободранная и
неопределенно серая, кодовый замок был, правда, новый, с кодом из двух цифр.
В.К., похоже, включился в игру - сказал, что код сразу набирать не надо,
нужно сначала настроиться на какой-нибудь эпизод в прошлом. Рудаки и сам
хотел это предложить, поэтому не возражал. Они сели на скамейку у парадного
и стали вспоминать.
Вспомнили, как снимали кино. Сначала был фильм под названием "Дрепус
Милипет", который снимали они Вадиковой камерой. Фильм был из
древнегреческой жизни: все завернулись в простыни, призванные изображать
туники. Немного поспорили о сюжете - сюжет никто из них толком не помнил,
вроде что-то связанное с нашествием варваров. Зато вспомнили, что Шварц
играл роль греческого героя по имени "Неистовый клитор", и казалось им это
тогда страшно смешным.
Потом вспомнили еще два фильма - "Попрыгунью", где Ива была этой самой
Попрыгуньей и прыгала перед камерой под пластинку оркестра Эдди Рознера, и
последний их шедевр "Протасов яр" на сюжет толстовского "Живого трупа".
Рудаки тогда исполнял роль Федьки Протасова, который, по сценарию, был