"Игорь Минутко. Золотая братина: В замкнутом круге" - читать интересную книгу автора

с подоспевшими официантами сразу нескольких поволок к выходу.
Погасла драка. А на эстраде уже другая картина: смешной толстый
человечек, в клетчатых брюках, в всклокоченном парике, пел на немецком языке
куплеты, гримасничая и подмигивая, и за несколькими столиками публика
покатывалась со смеху.
- Да, весело у папаши Генриха, - отметил не без удовольствия Глеб
Забродин.
- Я в таком кабаке впервые, - без всяких эмоций, по-деловому
откликнулся Мартин Сарканис.
- Уходит, - тихо произнес Кирилл Любин.
Между столиками - некоторые из них были пусты, потому что шел уже
второй час ночи, - пробирался к выходу граф Оболин. Алексей Григорьевич был
угрюм, движения его казались целеустремленными.
- Мартин, - прошептал Забродин, - за ним! Скорее всего, направляется к
себе. И все-таки... Потом сразу в нашу гостиницу. Ждем тебя там.
Сарканис неторопливо поднялся со стула, потянулся так, что хрустнули
суставы, и отправился из зала ресторана за графом Оболиным.
А на эстраде томный молодой человек, с бледным нервным лицом, с
длинными волосами, декламировал нараспев:

Было все очень просто,
Было все очень мило,
Королева просила
Перерезать гранат.

И дала половину,
И пажа истомила,
И пажа полюбила,
Вся в мотивах сонат.

А потом отдавалась,
Отдавалась грозово,
До рассвета рабою
Проспала госпожа.

Это было у моря,
Где волна бирюзова,
Где ажурная пена, -
И соната пажа...

Вокруг чтеца в медленном танце, как ночные бабочки, кружились
танцовщицы - среди ресторанного хаоса, грязных столов, выкриков, клубов
табачного дыма.

Мемель, 1 октября 1918 года

Да, умеют работать в заведении папаши Генриха! В этот утренний час зал
ресторана "Черные паруса" встречал посетителей безукоризненной чистотой,
ослепительно белыми скатертями на столах, крахмальными салфетками, которые
тугими конусами возвышались у тарелок с изображением парусной шхуны в