"Игорь Минутко. Золотая братина: В замкнутом круге" - читать интересную книгу автора

- И все-таки я настаиваю!..
- Хорошо, хорошо! - с некоторой досадой поморщился Глеб. - Сначала
сервиз надо получить.
Они подошли к двери. Забродин показал красноармейцу пропуск, кивнул на
Любина:
- Товарищ со мной.
По слабо освещенной лестнице поднялись на второй этаж.
- В этом есть какая-то мистика, - произнес Забродин, остановившись
перед дверью с цифрой "6". - Ты со своим сообщением приходишь ко мне, я
работаю в отделе, который занимается (в том числе, правда) этой проблемой, а
отделом руководит Картузов, историк по образованию, натура чувствительная и
во всяческих шедеврах искусства сведущая. Сейчас ты Дмитрию Наумовичу все
подробно расскажешь. - И Забродин трижды постучал в дверь.
- Прошу! - послышался энергичный голос. Кабинет оказался огромным, с
двумя стрельчатыми окнами, за которыми стояла непроглядная петроградская
тьма. На одной стене висела большая карта России, и на ней красными лентами
были обозначены фронты. Противоположную стену украшала большая картина в
тяжелой раме, очевидно оставшаяся здесь с дореволюционного времени. "А может
быть..." - подумал Кирилл. Идиллический пейзаж: стройная трепетная лань пьет
воду из прозрачного горного ручья, и с ее чутких губ падают капли, алмазами
сверкая на солнце.
Слушая Любина, хозяин кабинета сидел за массивным столом в
троноподобном кресле, потом стал быстро прохаживаться из угла в угол, явно
волнуясь все больше и больше. Это был человек лет сорока, типичной еврейской
внешности: нос с горбинкой, впалые щеки, густая вьющаяся шевелюра, четкий,
выразительный разрез темных глаз - живых, подвижных, умных. Иногда он
бормотал как бы самому себе:
- Так... Так... Весьма и весьма...
В кабинете был еще один человек, тоже лет сорока, а может быть, сорока
пяти, грузный, квадратный, в рабочей блузе, с бурым лицом, на котором
индивидуальность отсутствовала. Знакомясь с Любиным, он назвал себя Михеичем
и с удовольствием пожал белую руку Кирилла огромной могучей пятерней, в поры
которой въелось машинное масло. Это рукопожатие прокомментировал Забродин:
потомственный питерский рабочий. Сейчас, повествуя о "Золотой братине",
Любин постоянно чувствовал на себе тяжелый, изучающий взгляд Михеича.
- Так... Так... Весьма и весьма! - возбужденно повторил Дмитрий
Наумович Картузов, когда Кирилл закончил свой рассказ. Он быстро прошелся по
комнате, остановился у письменного стола, выдвинул верхний ящик, достал из
него конверт. - Фатум... Письмо пришло несколько часов назад, с вечерней
почтой. - Картузов передал конверт Глебу: - Прочитай.
Забродин вынул из конверта серый плотный клок бумаги и прочитал:
"Как истинный гражданин и сторонник новой власти, ознакомившись с
декретом от двадцать третьего сентября сего года, довожу до вашего сведения,
что прибывший тайно из-за границы граф Оболин в данный момент находится в
своем загородном доме в Ораниенбауме, а двадцать восьмого сентября намерен
покинуть пределы России, захватив с собой сервиз "Братина" на семьдесят
персон из трехсот пятидесяти одного предмета, который является редкостным
сокровищем и достоянием рабочих и крестьян. Ваш товарищ".
Забродин даже присвистнул.
- Подпись разобрать невозможно.