"Игорь Минутко. Золотая братина: В замкнутом круге" - читать интересную книгу автора

не верю. Однако признаюсь откровенно: по натуре не воин, белому движению от
меня вряд ли будет прок. А посему..." Короче говоря, верные люди, адреса
которых были оставлены непутевому сыну, наладили прервавшуюся было связь с
отцом, который все и организовал: через три дня, а именно двадцать седьмого
сентября 1918 года, предстояла молодому князю дальняя дорога - через
Финляндию в Германию, в город Франкфурт-на-Майне: именно там временно
обосновались Воронцовы-Вельяминовы, намереваясь вскорости переехать в
благословенную Италию, где под Римом проживали дальние и состоятельные
родственники.
В это пасмурное утро князю Василию мерещились спокойные, чистые, в
праздничных огнях города Европы, всяческие приятные приключения. "И кузина
Катрин в Берлине, - не без волнения подумал он. - Или в Мюнхене? Неважно, -
разыщу". Так думал он, шагая по Невскому проспекту, и жизнь, которая
окружала сейчас князя Василия, вроде бы и не касалась его отныне: вот идет
по столице Совдепии некий иностранец, не без интереса наблюдая
простирающуюся вокруг него действительность.
А по хмурому, захламленному Невскому ветер метет листовки, обрывки
газет, мусор. Прохожих мало. У хлебной лавки хвостом извивается серая
очередь женщин - молчаливая и угрюмая. Витрины многих магазинов
крест-накрест заколочены досками, в иных выбиты стекла. Прямо посередине
мостовой печатает мерный шаг патруль - трое детин с окаменевшими лицами;
тускло поблескивают длинные штыки винтовок. У афишной тумбы быстро
собирается толпа, слышны встревоженные голоса:
- Декрет... Новый декрет!
"Большевики пекут свои декреты по пять на день", - думает князь
Василий. Однако любопытство берет свое, и Василий Святославович старается
протолкаться поближе к тумбе. Но не тут-то было! Толпа сгущается, становится
непроницаемой и, кажется, враждебной. Лишь в промежутках между головами в
платках, картузах, военных шапках и бескозырках князь Василий видит, как
щетка, смоченная клеем, проводит крест-накрест по афише с ядовитыми
оранжевыми буквами и цифрами: "22 сентября 1918 года в 20 часов в Рабочем
клубе (бывший дворец Румянцева) лекция-концерт "Революция и культура". Перед
публикой выступит нарком просвещения А. В. Луначарский". На тумбе появляется
плотный лист бумаги, на котором наверху чернеет лишь одно слово "Декрет". А
текста не разобрать. Толпа волнуется.
- Кто грамотный? - женский голос. - Читай! Мальчишеский голос читает:
- В целях прекращения вывоза за границу предметов особого
художественного и исторического значения, угрожающего утратой культурных
сокровищ народа, Совет Народных Комиссаров постановил...
Толпа тяжело колышется, перекликается:
- Ишь ты, мать твою, все постановляют и постановляют.
- А за хлебом в лавке не достоишься!
- Постного масла по полфунта отпускають!
- Все товары буржуи попрятали.
- Намедни дровец нацелился куплять...
Старикашка беззубый, с личиком сухим и ехидным, гнет свое:
- Революция, граждане, революция!
Матрос в черном бушлате со спиной широченной и неумолимой:
- Это что за контрреволюционные разговорчики? Испуганно притихла толпа.
Женский голос с интонациями заискивающими: