"Игорь Минутко. Золотая братина: В замкнутом круге" - читать интересную книгу автора

сейчас в нем звучали сердитые, даже злые нотки. - Это что же за хреновина
такая?
- Что у вас-то дома приключилось? - спросил Любин. - Почему
понадобилась замена?
- Блин! - Великанов от возбуждения запустил пятерню левой руки в свои
густые светлые волосы. - Да ничего у меня не приключилось! Это Иваныч,
Воротаев то есть, мне лапшу на уши навесил: вчера звонит - а до работы часа
два, не более. Звонит: так, мол, и так, выручай, Валентин. Мне завтра,
говорит, со своими хлопцами на смену заступать. А моей Ксении назначили
операцию... Только что день определили. Назвал болезнь какую-то противную,
по женским делам. Завтра, мол, везет в клинику, и у него там встреча с
профессором, который операцию делать будет. Говорит, а у самого... Нет, ну
надо же, блин! Какой Райкин!.. А у самого в голосе - вот чтоб мне
провалиться на этом месте! - слезы. Согласился. Как в такой беде товарищу не
помочь? Хотя у меня у самого план был будь здоров: с корешами в баньку
намылились...
- Спасибо, Валентин Николаевич, - остановил Великанова следователь. -
Просьба к вам: все, что вы нам рассказали, изложите, пожалуйста, письменно.
И пишите как можно подробнее. По возможности, - добавил Вениамин
Георгиевич, - старайтесь точно передать, что говорил Воротаев.
- Слушаюсь! Я пойду к себе. Сегодня смена Виктора Разина. Чайку у ребят
попью - в горле пересохло от всех этих дел. Нет, надо же, какой сукой
оказался! И Колю Якименко - такого парня... Блин!
Когда Великанов ушел, Вениамин Георгиевич, взглянув на своего
помощника, спросил:
- И какое резюме, Арчил?
- Только одно, шеф: Воротаеву нужно было обязательно получить смену
именно в тот день, когда граф Оболин со своим блюдом приедет в музей...
- И он знал об этом дне! - добавил Миров.
- Да, знал, - согласился Табадзе. - Это первое. А второе... Воротаев и
два охранника Оболина - одна компания. Точнее сказать, одна банда.
- Именно! - Миров энергично потер руки. - И потому, Иван Кириллович,
приступим к графу. Сначала его письмо и телеграмма.
Письмо вслух прочитал Арчил.
- "...С искренним почтением, - закончил он чтение, - граф Александр
Петрович Оболин. Четырнадцатое июля девяносто шестого года, Рим". -
Некоторое время все молчали. - Одна фраза в этом письме интересна: "Есть у
меня в России и другие дела".
- Что же в ней особенного? - удивился Любин.
- Она никакого отношения не имеет к сути письма, к "Братине". Подобные
деловые письма несут конкретную информацию, и только, - сказал Арчил
Табадзе. - Можно предположить... Пока только предположить, что смысл этой
фразы должен быть вами зафиксирован. И не только вами...
- Простите, постойте! - перебил Иван Кириллович в крайнем изумлении. -
Вы хотите сказать, что граф Оболин... Что он причастен к похищению? Вы его
подозреваете?
- Мы подозреваем... Обязаны подозревать всех, - жестко сказал
следователь Миров. - Всех, кто в день ограбления был в музее, рядом с
сервизом...
- Ведь и меня, и графа они чуть не убили!