"Игорь Минутко. Золотая братина: В замкнутом круге" - читать интересную книгу автораперед свершившимся фактом, раскроем все карты... Задача упрощается: сервиз
автоматически становится собственностью русского правительства. - Большевистского, - поправил Кирилл Любин. - Ну и Алексею Григорьевичу что-нибудь компенсируем. Похоже, Глеб и не слышал друга, весь поглощенный реализацией плана (идея суда принадлежала ему). Любин промолчал, но на душе после этого разговора стало неспокойно, мучила совесть: мы обманываем графа, который полностью доверился нам... Хлопнула дверь, вошел Глеб Забродин, хмурый и возбужденный, плюхнулся в кресло, стал раскуривать свою вонючую трубку, и у него никак не получалось. - Ну? - не выдержал Любин. - В чем дело? Наконец Глеб окутался облаком сизого дыма и из него сказал: - Что и требовалось доказать... По моей просьбе господин Граубе имел беседу с Нейгольбергом... - На предмет? - перебил граф Оболин. - Должен сказать, - уже спокойно продолжал Глеб Забродин, - я это предчувствовал, надо было только удостовериться. Подагрический старик, узнав о возможности процесса, естественно, заявил, что фальшивая купчая с его стороны фигурировать не будет. Он сказал Гансу Граубе буквально следующее: "Считайте, что у меня никакой купчей - ни фальшивой, ни настоящей - нет. Я приобрел сервиз просто так: пришел человек, предложил, и я купил. Все". Господин Граубе подчеркнул, что в этот момент ювелир весело рассмеялся. - Значит, все потеряно? - сокрушенно спросил граф Оболин. - Нет, нет, Алексей Григорьевич, не все потеряно! - И теперь Глеб фальшивая купчая на суде - это девяносто процентов выигрыша дела. И есть вторая фальшивая купчая... - У Никиты? - нетерпеливо перебил Алексей Григорьевич. - У Никиты, - повторил Глеб. - И мы должны у него эту купчую получить. - Смеешься? - сказал Любин. - На блюдечке он нам ее принесет... - Как вы думаете, - перебил Забродин, - Толмачев следит за всем, что пишут в газетах о "Золотой братине"? - Наверняка! - быстро откликнулся граф Оболин. - И что же он узнает из газет? - Забродин уже прохаживался по гостиной. - Во-первых, что вы, граф, объявились в Берлине и затеваете судебный процесс против Нейгольберга... Кстати, ваш дворецкий там, в России, не покушался на вашу жизнь? - На мою жизнь? - В голосе Алексея Григорьевича прозвучало крайнее изумление. - Нет, не знаю... Не замечал... Служил хорошо... - Ладно! - несколько торопливо перебил Забродин. - Итак, во-первых, Толмачев знает о возможности процесса. Во-вторых, он знает, что Нейгольберг его надул. На сколько? Никите, плуту, неизвестно. Как, впрочем, и нам. Давайте поставим себя на его место. Как он должен реагировать на всю эту шумиху? - Бежать с миллионами из Европы, - предположил Любин. - И затаиться где-нибудь в Америке. - Нет! - По лицу графа Оболина пошли розовые пятна. - Нет! - повторил он. - Никита не побежит из Европы. - Почему? - спросил Глеб. Было видно: он весь во власти азарта и |
|
|