"Игорь Минутко. Золотая братина: В замкнутом круге" - читать интересную книгу автора

он неторопливо наигрывал "Лунную сонату" Бетховена или фортепианные пьесы
Листа. И еще тем хорош был отель "Новая Германия", что находился недалеко от
центра, от Унтер-ден-Линден, а следовательно, и от ювелирного магазина "Арон
Нейгольберг и Ко".
Граф Алексей Григорьевич Оболин занимал один из лучших номеров на
втором этаже: гостиная с беккеровским роялем, спальня, ванная, длинный
балкон вдоль всех окон, выходящий на аллею каштанов Тиргартена, еще только
начинающих ронять разлапистые синевато-коричневые (как баклажан) листья. А
Забродин и его люди обитали в самых дешевых номерах, по двое в одной
комнате. Сейчас было двадцать минут второго. Алексей Григорьевич и Кирилл
Любин сидели в гостиной графа, пили кофе и ждали Глеба Забродина, который
вот-вот должен был вернуться от юриста Ганса Граубе. На столе лежал ворох
сегодняшних газет, и, просматривая их, Любин читал только заголовки:
- "Лжеграф Оболин", "Скандал у главного ювелира города", "Какова
истинная цена "Золотой братины"?", "Правительство большевиков молчит", "Арон
Нейгольберг отказался показать сервиз эксперту Национального музея", "Граф
Оболин намерен апеллировать в суд"...
- Уже пронюхали! - раздраженно перебил Алексей Григорьевич. - Ну
писаки! Как они узнают?
- Профессия... - Кирилл все еще листал газеты. - Потом... Мы же
обратились к самому знаменитому юристу. А вокруг подобных персон всегда
вертятся журналисты.
- Это светило Ганс Граубе гонорары дерет за свои консультации...
- Что делать? - развел руками Любин.
И снова оба погрузились в газеты. План - подать в суд на Арона
Нейгольберга с целью вернуть сервиз законному владельцу при выплате хозяину
ювелирного магазина тридцати пяти миллионов марок, полученных Толмачевым, -
родился не сразу, мучительно, в спорах. Все понимали: план уязвим во многих
отношениях.
Во-первых. Суд (немецкий суд) может отказать истцу, если сделка с
"Золотой братиной" будет признана юридически законной. А такой вариант был
вполне реален. На суде, кроме главного действующего лица, истца графа
Оболина, должна присутствовать фальшивая купчая. Их две: одна - у Арона
Нейгольберга, вторая - у Толмачева. Согласится ли Арон Нейгольберг
представить суду свой экземпляр фальшивой купчей? Весьма и весьма
сомнительно. Про экземпляр Толмачева и говорить нечего. Где он теперь?...
Во-вторых. Если даже предположить благоприятный исход суда, где взять
тридцать пять миллионов марок? Граф Оболин сказал: "У меня таких денег нет.
Да и с какой стати?" На что Глеб Забродин ответил: "Сначала давайте лишим
Нейгольберга права быть владельцем "Золотой братины", а потом будем думать,
как собрать средства". В ответ Алексей Григорьевич красноречиво промолчал,
тускло усмехнувшись, однако взгляд его говорил: "Откуда вы, голытьба,
полицейские сыщики в эмиграции, возьмете тридцать пять миллионов марок?"
Тем не менее граф Оболин согласился на судебный процесс, справедливо
полагая, что суд - это хоть какое-то действие, шаг к украденному сервизу.
Алексей Григорьевич не знал, что за его спиной Глеб Забродин через советское
полпредство в Берлине вел интенсивные переговоры с Петроградом.
А накануне вечером шла беседа.
- За "Золотую братину" тридцать пять миллионов немецких марок, -
говорил он Любину, - это же даром, там поймут. Если отсудим, поставим графа