"Игорь Минутко. Золотая братина: В замкнутом круге" - читать интересную книгу автораон неторопливо наигрывал "Лунную сонату" Бетховена или фортепианные пьесы
Листа. И еще тем хорош был отель "Новая Германия", что находился недалеко от центра, от Унтер-ден-Линден, а следовательно, и от ювелирного магазина "Арон Нейгольберг и Ко". Граф Алексей Григорьевич Оболин занимал один из лучших номеров на втором этаже: гостиная с беккеровским роялем, спальня, ванная, длинный балкон вдоль всех окон, выходящий на аллею каштанов Тиргартена, еще только начинающих ронять разлапистые синевато-коричневые (как баклажан) листья. А Забродин и его люди обитали в самых дешевых номерах, по двое в одной комнате. Сейчас было двадцать минут второго. Алексей Григорьевич и Кирилл Любин сидели в гостиной графа, пили кофе и ждали Глеба Забродина, который вот-вот должен был вернуться от юриста Ганса Граубе. На столе лежал ворох сегодняшних газет, и, просматривая их, Любин читал только заголовки: - "Лжеграф Оболин", "Скандал у главного ювелира города", "Какова истинная цена "Золотой братины"?", "Правительство большевиков молчит", "Арон Нейгольберг отказался показать сервиз эксперту Национального музея", "Граф Оболин намерен апеллировать в суд"... - Уже пронюхали! - раздраженно перебил Алексей Григорьевич. - Ну писаки! Как они узнают? - Профессия... - Кирилл все еще листал газеты. - Потом... Мы же обратились к самому знаменитому юристу. А вокруг подобных персон всегда вертятся журналисты. - Это светило Ганс Граубе гонорары дерет за свои консультации... - Что делать? - развел руками Любин. И снова оба погрузились в газеты. План - подать в суд на Арона ювелирного магазина тридцати пяти миллионов марок, полученных Толмачевым, - родился не сразу, мучительно, в спорах. Все понимали: план уязвим во многих отношениях. Во-первых. Суд (немецкий суд) может отказать истцу, если сделка с "Золотой братиной" будет признана юридически законной. А такой вариант был вполне реален. На суде, кроме главного действующего лица, истца графа Оболина, должна присутствовать фальшивая купчая. Их две: одна - у Арона Нейгольберга, вторая - у Толмачева. Согласится ли Арон Нейгольберг представить суду свой экземпляр фальшивой купчей? Весьма и весьма сомнительно. Про экземпляр Толмачева и говорить нечего. Где он теперь?... Во-вторых. Если даже предположить благоприятный исход суда, где взять тридцать пять миллионов марок? Граф Оболин сказал: "У меня таких денег нет. Да и с какой стати?" На что Глеб Забродин ответил: "Сначала давайте лишим Нейгольберга права быть владельцем "Золотой братины", а потом будем думать, как собрать средства". В ответ Алексей Григорьевич красноречиво промолчал, тускло усмехнувшись, однако взгляд его говорил: "Откуда вы, голытьба, полицейские сыщики в эмиграции, возьмете тридцать пять миллионов марок?" Тем не менее граф Оболин согласился на судебный процесс, справедливо полагая, что суд - это хоть какое-то действие, шаг к украденному сервизу. Алексей Григорьевич не знал, что за его спиной Глеб Забродин через советское полпредство в Берлине вел интенсивные переговоры с Петроградом. А накануне вечером шла беседа. - За "Золотую братину" тридцать пять миллионов немецких марок, - говорил он Любину, - это же даром, там поймут. Если отсудим, поставим графа |
|
|