"Борис Минаев. Мужской день" - читать интересную книгу автора

Но если это ему удавалось, было еще гораздо хуже. Я почему-то каждую
ночь обязательно вставал во сне и шел в туалет, и хотя мама прибегала ко
всяким всем известным маминым уловкам, чтобы я этого не делал (кто их вдруг
не знает или забыл, пусть спросит у своей мамы), - вставал я обязательно,
как робот. При этом я обязательно шел мимо кухни, где на раскладушке спал
дядя Юра. Шел практически во сне. Не просыпаясь. И в этот момент иногда
раздавался чрезвычайно густой и сложный звук - храп дяди Юры, смешанный с
гудением холодильника.
У холодильников, если кто не знает, ток переменный. В связи с этим
холодильники, особенно старые, очень любят помолчать-помолчать, а потом
вдруг как заговорить!.. Делают они это совершенно как люди, только не
простые люди, а сумасшедшие (иногда даже как буйно помешанные). Когда
холодильник начинает говорить после непродолжительного молчания (за
время которого все, впрочем, привыкают к тишине, потому что к хорошему
привыкаешь быстро) - он сначала трясется, потом заикается и плюется, а потом
сразу берет истеричную высокую ноту. И только после этого успокаивается и
начинает ровно гудеть о чем-то своем.
Так вот, если наш холодильник совпадал по фазе с дяди Юриным храпом - я
мог испугаться по-настоящему. Даже, я думаю, для взрослого человека, идущего
ночью в туалет, это было бы немножко неожиданно. А для меня, который и не
знал, что ночью кто-то пришел и спит на кухне, - это было неожиданно
вдвойне. Или втройне. Или вчетверне. Короче, я начинал иногда непроизвольно
реветь и орать, а иногда - спотыкаться и биться головой о двери. В лучшем
случае я просто долго не мог снова заснуть и лежал в темноте, слушая сложные
звуки с кухни. А утром прилежно жаловался маме, поскольку привык ей на все
жаловаться. И она тут же надолго расстраивалась.
Однако постепенно мы все друг к другу привыкли.
Дядя Юра привык к нашему холодильнику и даже стал меньше храпеть. Я
привык, что у нас кто-то спит чужой и к тому, что дяди Юрины ноги торчат из
кухни в коридор.
Папа привык, что вечером в дверь могут неожиданно позвонить и сказать
на вопрос: "Кто там?" - "Сима, открой, это я". Мама - к тому, что дяде Юре
надо готовить отдельный ужин.
Дяде Юре оставалось до полного освобождения совсем немного - пять
месяцев, три, два, один... В общем, совсем
чуть-чуть. Как принято говорить, он уже задышал полной грудью. Почти.
Во сне он, наверное, улыбался - если не храпел. Наступил март. Весна.
Становилось тепло и тревожно. И на душе. И на улице.
... Дядя Юра в благодарность за все хорошее подарил мне первый в жизни
аквариум. Он страшно любил аквариумы. Дома у него было, как я потом узнал,
штук двадцать аквариумов. Светлые, теплые, с ракушками и гротами. Дядя Юра
вообще был мастер золотые руки. На этом он и погорел.
Примерно так родители и объясняли мне причины дяди Юриного попадания в
"пионерский лагерь".
- Дядя Юра - мастер золотые руки. На этом он и погорел, - сказал как-то
раз папа.
- Ну и, кроме того, он попал под дурное влияние нехороших людей, -
ответила мама. - А так-то в принципе он человек очень хороший. Но только
дурак.
Я в это время находился в соседней комнате.