"Павел Николаевич Милюков. Воспоминания (1859-1917) (Том 2) " - читать интересную книгу автора

Думы. Но обращаться с ним приходилось более осторожно. Только в Четвертой
Думе мы вынули оттуда, и то лишь в демонстративном порядке, наши
законопроекты гражданских свобод, и только тогда, при изменившихся условиях,
можно было вновь заговорить об ответственности исполнительной власти перед
законодательной и об изменении избирательного закона. В ожидании, нам
приходилось вести в Третьей Думе черную, будничную работу, наблюдая лишь,
чтобы, по крайней мере, не приходили в забвение уже приобретенные Думой
права и чтобы не был забыт вложенный в них политический смысл.
И, в этом отношении, даже и описанный только что состав "господской"
Думы открывал некоторые перспективы. Самая неустойчивость к пестрота
правительственного большинства обещала внутренние передвижки; перемирие и
там было только временное, и ни одна из искусственно склеенных сторон не
могла считать свою конечную цель достигнутой. Но низкий уровень, на котором
состоялось это временное перемирие с властью, обещал больше прочности и
длительности, чем та высота, на которую мы хотели взвинтить политические
достижения Первой Думы. Вместе с Третьей Думой мы, во всяком случае,
выигрывали время для того закрепления самого факта существования народного
представительства, на котором я всегда настаивал: мы могли обещать себе не
месяцы, а годы новой отсрочки. В ожидании внутридумская деятельность
становилась, тем "будничным" явлением, о котором я писал, как о первом
условии признания представительного органа неотъемлемой чертой русской
действительности.
Однако, резко изменившиеся условия должны были сопровождаться - уже в
третий раз - коренным изменением как состава, так и тактики думской фракции
партии Народной свободы. Казалось давно прошедшим то время, когда мы
потеряли 120 "выборжцев", лишенных избирательных прав. Жест, который в
других условиях был бы историческим, уже на нашем съезде в Териоках звучал
диссонансом. На процессе, который кончился тюремным сиденьем, наши старшие
друзья не защищались, а обвиняли; но правительство намеренно избегало
принципиальной постановки вопроса; и обвинение, и приговор были сравнительно
легкие. События быстро стерли память о принесенной жертве, и во Вторую Думу
прошли уже кадеты другого типа: специалисты-профессора, составившие
образцовые проекты конституционного законодательства, которым не суждено
было осуществиться. Отошла и эта группа. В Третьей Думе сидели кадеты,
распределившие между собою деловую работу в думских комиссиях.
Мы всегда считали комиссионную работу главной задачей государственной
деятельности; но впервые мы получили для нее необходимый досуг и
практический материал. Впервые выдвинулся на первое место А. И. Шингарев,
бывший уездный врач и земец, и быстро овладел вопросами государственного
бюджета, сделавшись постоянным оппонентом министра финансов В. Н. Коковцова
(см. воспоминания Коковцова на нашей странице - ldn-knigi).
В. А. Степанов специализировался на рабочем законодательстве и внес
свой вклад в комиссионную обработку законопроектов по коренным вопросам
этого законодательства, хотя и застрявшим в Третьей Думе. Н. В. Некрасов,
другой молодой депутат с крупным, хотя и неожиданным для фракции будущим,
сосредоточился на железнодорожных вопросах. Н. Н. Кутлер, перешедший во
фракцию с министерской скамьи, консультировал фракцию по вопросам
финансовым. Важнейший из социальных вопросов, усвоенный Столыпиным в
дворянской окраске и уже проведенный первоначально во время междудумья в
порядке внедумского законодательства по статье 87, встретил серьезное