"Павел Николаевич Милюков. Воспоминания (1859-1917) (Том 1) " - читать интересную книгу автора

жертвовать. Я прежде всего выделю ту часть периода, которая преимущественно
связана именно с домом Арбузова. Эта часть начинается, приблизительно, с
моего 8 - 9-летнего возраста и кончается с моим переходом в четвертый класс
гимназии, т. е., - опять-таки приблизительно, - между 1869 и 1873 годом.
Однако, и тут приходится сразу покинуть хронологию. Я разделю изложение на
три части - не хронологически, а по их внутреннему содержанию. Первая будет
касаться моей семьи и родных: она выйдет далеко за пределы описываемого
периода. Вторая вернется к подготовке и к первым годам школьного учения.
Третья, по-моему, самая важная, постарается охватить влияния жизни, которые,
помимо семьи и школы, врывались через все поры и щели. Собственно они
именно, эти влияния, помимо всякой педагогики (которой, как увидим, было
очень мало в нашем случае), направляли чувство, воспитывали волю и создавали
характер. Но об этом - потом.
Предварительно надо описать арену наших будущих детских приключений.
Участок Арбузова представлял удлиненную четырехугольную площадь очень
больших размеров, только отчасти застроенную. В Староконюшенный переулок
выходила узкая сторона четырехугольника. Если разделить ее пополам, то левая
половина (с улицы) была застроена обширным деревянным домом хозяина, где
помещалась его квартира, а в западной части - флигель, в котором, наверху,
жила семья Депельноров (о них в своем месте). Но весь этот блок вместе с
палисадником занимал ничтожную часть двора. Правая половина уличного фасада
занята была воротами, от которых широкая дорога вела к большому деревянному
одноэтажному зданию, расположенному к правому краю участка. Слева этот дом
был окружен палисадником, за которым расстилалось обширное пространство
двора. Справа, между домом и забором соседнего участка, оставалось
сравнительно небольшое пространство, куда выходили черные ходы. Лицевая
сторона дома (к воротам улицы) была занята обширной барской квартирой, в
которой поместилась наша семья. Задняя часть дома была разделена на
маленькие квартирки, где помещались ремесленники - и куда доступ нам строго
запрещался. Но это еще не конец участка. За запретной черной половиной дома
нам возвращалась - или мы сами себе возвращали свободу. Здесь, на обширном
заднем дворе, покрытом всякими отбросами, происходило объединение "классов".
Детей той и другой половины дома привлекал, конечно, не задний двор сам по
себе, а то, что было его последним пределом: обросший лопухами старый забор,
наполовину развалившийся, а за ним - чужое царство, с аппетитными яблочными
деревьями у самого забора, и с огородом, в котором всю детвору неотразимо
притягивали стручья гороха. Для охоты за этой прелестью применялась целая
сложная стратегия, выработанная опытом: надо было выбрать время, когда на
пустыре не было огородника, расставить своих сторожей наверху, на заборе для
наблюдения, и затем уже целым скопом броситься на заранее намеченное место.
Применение всей этой системы само по себе предполагало существование
дружного коллектива, где царило полное равенство.
Такова была общая обстановка нашего пребывания в доме - можно сказать,
в имении - Арбузова. Отсюда собственно и проникали ранние влияния житейской
обстановки в замкнутую среду семьи Милюковых. К этой среде мы теперь и
вернемся, и прежде всего к самому составу семьи, родителям и родным со
стороны отца и матери. Надо оговориться, что мои знания родных, особенно
отдаленных, довольно ограничены, и тут особенно возможны поправки и
дополнения: наш родовой быт был, очевидно, в состоянии разложения и сделать
эти поправки могут только оставшиеся в живых члены нашей широкой и,