"Павел Николаевич Милюков. Воспоминания (1859-1917) (Том 1) " - читать интересную книгу автора

к годам, когда возникает сознание о себе, как части этого целого. Это
сознание начинается довольно поздно, а складывается в общую картину еще
позднее - и уже тогда, когда к Wahrheit примешивается значительное
количество Dichtung ("Wahrheit" - истина, "Dichtung" вымысел.). Но тогда эта
Dichtung ретроспективно вмешивается и в попытки описать прошлое, пережитое в
состоянии неполного сознания. Отсюда, рядом с неполнотой, и неизбежная
недостоверность воспоминаний. Не мне судить, насколько я смогу преодолеть
эти пробелы памяти и ошибки субъективизма.
Монпелье.
Сентябрь-ноябрь, 1940.


ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ОТ ДЕТСТВА К ЮНОСТИ

(1859-1873)


1. РАННЕЕ ДЕТСТВО

Я родился в 1859 г. 15 (28) января и получил имя Павла не от апостола,
а от пустынножителя, в пустыне Фиваиды, - в силу обета родителей назвать
меня именем святого того дня, когда я появлюсь на свет. Мне было очень
обидно впоследствии, что мое рождение и именины совпадали в один день: от
этого естественно уменьшалось количество подарков от родных и знакомых. Мой
брат Алексей, на год моложе меня, был в этом отношении лучше наделен
судьбой. Но еще позже, гораздо позже, я все же отдал предпочтение своему
тихому источнику света перед "римским гражданином", мастером компромисса,
прожившим под псевдонимом свою деятельную жизнь агитатора и организатора.
Любители мистики могут найти в этом какое-то предзнаменование. Другие будут
возражать. Можно примириться на том, что мне всю жизнь пришлось оставаться,
так сказать, на "марже" событий и за то остаться себе верным.
Событие моего рождения, происшедшее в Москве, точно отмечено всеми
словарями и не подлежит дальнейшему спору; но я не могу указать того участка
и дома столицы, где я родился. Подлежит, напротив, сомнению проявление моего
первого отношения к жизни: из океана забвения почему-то выплыл в памяти
маленький эпизод. Меня только что выкупали в теплой ванне, одели в свежее
белье и нянька кладет в теплую постельку. Я испытываю величайшее
удовольствие и блаженно дрыгаю ногами.
Очевидно, такое начало жизни готовило из меня оптимиста. Но дальше все
опять заволакивается туманом. Мое новое пробуждение застает меня на
Лефортовской улице, прямо упиравшейся в здание, где потом находилось
Техническое училище. Я уже не младенец, а вождь дикого племени ребят,
наполнявших обширный двор одноэтажного дома, выходившего на улицу, где была
наша квартира. Наш главный штаб находился на деревянном крыльце, куда
выходила черная половина квартиры. Организованность нашей армии доказывалась
тем, что мы раздавали ордена, вырезанные из бумаги и раскрашенные разными
красками, смотря по иерархическому достоинству участников. Меня, как
предводителя, отличала особая сабля, выделанная из похищенного из кухни
сухого березового полена. Особенно помню эту саблю в связи со следующим