"Стивен Миллхаузер. Метатель ножей " - читать интересную книгу автора

месяцев до двух лет или более. Конечно, мастерам немало помогают старшие
ученики, которым разрешено делать кисти рук и ступни или даже целые руки и
ноги, а также часовые механизмы для наименее выразительных частей тела. Но
все равно мастер-механик целиком несет ответственность за лицо и голову, а
равно и за окончательную настройку куклы. И хотя раскрашивание задника сцены
из полупрозрачного полотна - само по себе работа на много месяцев - почти
полностью передается старшим ученикам, мастер тем не менее должен
предоставить им оригинальные наброски; то же со многими другими задачами -
например, тщательно подобранное освещение, что расцвечивает великолепную
полупрозрачность и является неотъемлемой частью нашего кукольного театра. И,
разумеется, - сама драма, хореография, порой - сложная музыка. Из-за всего
этого наши ежедневные посещения кукольных театров не приносят значительного
дохода мастерам, хотя управляющие театров непременно живут в лучшем районе
города.
Технические таланты мастеров, их глубокое знание секретов часового
искусства, впечатляют и даже вызывают беспокойство; однако технический гений
еще не делает мастера мастером. Это становится очевидно, если посмотреть на
некоторых учеников, кои в возрасте каких-нибудь тринадцати лет способны
создать механическую куклу с анатомически безупречными движениями.
И все же они далеко не мастера, ибо их созданиям недостает некого
таинственного качества, что словно заставляет подлинные шедевры кукольной
механики думать, страдать и дышать. Само по себе анатомическое
совершенство - большое достижение, и для Детского Театра его достаточно.
Но когда те же самые ученики, нетерпеливо жаждущие признания, спустя
несколько лет открывают свои театры, сразу становится очевидной
недостаточность их духовного мастерства, и они вынуждены либо заняться
Детским Театром, либо вернуться к тяготам старшего ученичества. Даже среди
признанных мастеров наблюдается ощутимая разница достижений, хотя на столь
высоком уровне подобные сравнения превращаются в споры о природе красоты. И
все же порой случается, что мастер стоит особняком из-за некоего едва
определимого, но мгновенно распознаваемого качества - и наша история
демонстрирует это снова и снова. Таков, к примеру, нынешний случай Генриха
Граума - случай, что не перестает бередить нам души.
Ибо как раз о нем я намереваюсь говорить - о беспокойной душе, что
восстала средь нас со своим рискованным и волнующим даром; и если я словно
бы колебался, останавливался на других вопросах, то лишь потому, что само
его искусство заставляет во всем сомневаться и требует подходить к этому
человеку по касательной, почти с осторожностью.
Как многие мастера, Генрих Граум был сыном часовщика; как многие, рано
обнаружил свой дар.
В пять лет его отправили в мастерскую Рудольфа Эйзенмана, откуда
молодыми мастерами вышли многие ученики. Там он проявил себя талантливым, но
не по годам развитым учеником. В семь лет он сконструировал соловья длиной в
дюйм, умевшего производить шестьдесят четыре различных движения, включая
тридцать шесть отдельных движений головой; соловей демонстрировал такое
хитроумие конструкции, что был использован в сцене в саду Эйзенмановского
Der Reisende Kavalier [8]. Спустя год за соловьем последовал очаровательный
канатоходец, который взбирался на вершину столба, шел по проволоке,
балансируя шестом, трижды терял и восстанавливал равновесие, падал и одной
рукой цеплялся за проволоку, с трудом взбирался обратно и благополучно