"Уолтер Миллер Младший. Да будет Человек (Fiat Homo)" - читать интересную книгу автора

упоминалось о воде, пище и воздухе; а они, конечно же, не были самыми
необходимыми вещами для демонов преисподней. Временами послушнику казалось,
что древний английский сложнее, чем введение в ангелологию или даже
теологические исчисления святого Лесли.
Он разложил костер на склоне каменной осыпи, откуда пламя ярко освещало
все закоулки помещения. Потом юноша пошел посмотреть, не осталось ли
чего-нибудь, не засыпанного обломками. Развалины наверху совершенно
обезличились благодаря стараниям целых поколений мародеров; а к этим подземным
руинам, казалось, не притрагивалась ни одна рука, кроме зловещей длани некоего
безликого бедствия. Чудилось, что здесь остановилось время. В темном углу на
камнях лежал череп, в его оскале оставался золотой зуб - бесспорное
доказательство, что сюда не вторгались бродяги. Золотой резец мерцал в
отсветах пламени.
Врат Френсис не раз наталкивался в пустыне возле какого-нибудь высохшего
русла на небольшую кучку человеческих костей, тщательно обглоданных и
выбеленных на солнце. Он не был особенно брезглив - ну кости и кости. Поэтому
не испугался, когда заметил в углу череп. Но мерцание золота в этом оскале
неумолимо притягивало его взгляд, когда юноша взламывал дверцы (запертые или
заклиненные) ржавых шкафов и вытаскивал ящики (тоже заклиненные) из
покореженного металлического стола. Этот стол мог оказаться бесценной
находкой, если бы в нем обнаружились документы или одна-две книги, уцелевшие
после гневных костров Эпохи Опрощения. Пока Френсис старался открыть ящики,
костер почти потух; юноше почудилось, что череп начал светиться своим
собственным сиянием. Подобное явление не было чем-то из ряда вон выходящим, но
в этом мрачном подземелье оно действовало на нервы. Френсис бросил в костер
побольше щепок и снова стал терзать ящики стола, стараясь не обращать внимания
на скалящийся череп. Все еще слегка опасаясь подкрадывающейся в темноте
Радиации, послушник уже достаточно пришел в себя от первого испуга, чтобы
сообразить: это подземелье, а в особенности стол и шкафы, могли быть полны
сокровищами той эпохи, о которой большая часть человечества постаралась
забыть.
Это был благословенный дар провидения. Найти осколок прошлого, который
избежал и огня и нашествия грабителей, было редкой удачей в эти дни. К этому,
однако, всегда примешивалась доля риска. Бывало, монастырский землекоп, падкий
до древних сокровищ, вылезет из дыры в земле, победно потрясая каким-нибудь
странным цилиндрическим предметом, а потом, желая почистить или определить его
назначение, нажмет не ту кнопку или повернет не ту ручку и таким образом
окончит земной путь без последнего причастия.
Всего восемьдесят лет назад преподобный Бодуллус с нескрываемым восторгом
написал настоятелю, что его небольшая экспедиция обнаружила остатки, по его
собственным словам, "межконтинентальной пусковой площадки даже с несколькими
потрясающими цистернами". Никто в аббатстве не понял, что имел в виду под
"межконтинентальной пусковой площадкой" преподобный Бодуллус, но тогдашний
отец настоятель строго-настрого повелел монастырским любителям древности под
страхом отлучения отныне обходить стороной подобные "площадки". После того
письма уже никто никогда не видел преподобного Бодуллуса, ни его отряд, ни его
"пусковую площадку", ни деревушку, которая там находилась. Сейчас вместо той
деревни ландшафт украшало живописное озеро, возникшее благодаря каким-то
пастухам, которые изменили течение ручья и направили его в кратер. И в засуху
их стада не страдали от жажды, а пили накопленную таким образом воду.