"Уолтер Миллер, Терри Биссон. Святой Лейбовиц и Дикая Лошадь ("Святой Лейбовиц" #2)" - читать интересную книгу автора

на него шаманы ("дьявольские лекари") все скопом были казнены только что
окрещенными кочевниками. Чернозубу тогда было всего семь лет, и он не
увидел Женщину, но старший дядя настаивал, что она присутствовала в дыме
костра, пока не начался шум. Он верил дяде так, как, наверное, не верил
отцу. Позже, еще до возвращения домой, он видел ее дважды - один раз, когда
она, обнаженная, скакала на неоседланной лошади по гребню хребта, и еще раз
- в слабых отсветах костра, когда она в облике Ночной Ведьмы слонялась за
оградой поселения. Он отчетливо запомнил, что видел ее. Ныне же его связь с
христианством требовала, чтобы, возвращаясь к своим воспоминаниям, он
считал их детскими видениями. Одно из самых неправдоподобных обвинений в
его адрес гласило, что он спутал ее с Матерью Божьей.
Трибунал продолжался. В холле не было часов, но прошло не менее часа с
того времени, когда Чернозуб получил право свидетельствовать в свою защиту,
а затем был выставлен из зала заседаний, который на самом деле был
трапезной аббатства. Он пытался не думать ни о причине задержки, ни о
смысле того факта, что по чистому совпадению слушание возглавлял тот самый
дьякон, ныне кардинал (Красный Дьякон), Коричневый Пони, взявший на себя
роль amicus curae* [Друг курии (лат.)]. Кардинал прибыл в монастырь от
папского престола всего неделю назад, и, хотя об этом не оповещалось, было
отлично известно, что основная цель его пребывания здесь заключалась в
необходимости обсудить с аббатом, кардиналом Джара-дом, избрание папы
(третье за последние четыре года), которое будет незамедлительно
организовано после того, как нынешний папа кончит агонизировать.
Чернозуб так и не смог решить, пойдет ли ему на пользу участие в
судилище знаменитого кардинала Полукровки. С той же ясностью, с которой он
помнил ночь изгнания злых духов, он помнил и то, что в те дни Коричневый
Пони был не особенно расположен к Кочевникам равнин - и к диким, и к
усмиренным. Кардинала вырастили сестры матери на территории, завоеванной
Тексарком. Ему рассказали, что его мать, Кочевница, была изнасилована
тексарским кавалеристом и ребенка она бросила на руки сестер. Но в
последние годы кардинал освоил язык Кочевников и потратил много времени и
усилий, добиваясь альянса между диким народом равнин и папством в изгнании,
нашедшим себе убежище в Валане, что в Скалистых горах. В жилах Чернозуба
тоже текла чистая кровь Кочевников, хотя его покойные родители были
перемещены в места, где тянулись сельские угодья. У его матери не было
кобылы, и посему он не обладал никаким статусом среди диких племен. Его
этническое происхождение не давало ему никаких преимуществ в монашеской
жизни; собратья терпимо относились к этому его недостатку, если не считать
вопросов веры. Но в так называемом цивилизованном мире, лежащем за
пределами монастыря, считаться Кочевником было довольно опасно, разве что
он обитал на равнинах.
Чернозуб слышал громкие голоса, доносящиеся из трапезной, но не мог
разобрать ни слова. Так или иначе, но для него все кончено, не осталось
ничего, кроме последней кары, и не подлежало сомнению, что это будет
тяжелее всего.
В нескольких шагах от скамейки, сидя на которой, он ждал приговора,
была ниша, а рядом стояла статуя святого Лейбовица. Брат Чернозуб сполз со
скамейки и направился к статуе помолиться, тем самым нарушив данное ему
последнее указание: сидеть здесь, никуда не уходить. Похоже, у него вошло в
привычку нарушать обет послушания. "Даже собака будет сидеть на месте",-