"Уолтер Миллер мл. Дартселлер" - читать интересную книгу автора

подобрал ведра и щетки и направился по коридору к двери Д'Уччии. Если
"Иуда, Иуда" не удержится в репертуаре до выходных, он больше никогда не
увидит эту пьесу: билет на вечерний сеанс он позволить себе не может, а
просить милостыню у Д'Уччии бессмысленно. Пока он мыл и натирал пол в
коридоре, внутри у него все кипело от негодования. Он натер пол до двери
Д'Уччии, затем распрямился и с минуту пристально смотрел в пустой кабинет.
- С меня хватит, - сказал он наконец. Кабинет молчал. Герань на
подоконнике колыхнулась от ветра.
- С меня хватит, - повторил он, - я сыт по горло. Кабинет не слышал.
Торнье выпрямился и постучал себя пальцем в грудь.
- Я, Райен Торнье, ухожу. Вы меня слышите? Игра окончена.
Поскольку ответа не было, он повернулся и спустился вниз. Через минуту
он вернулся назад с банкой бронзовой краски и двумя кистями из мастерской
декоратора. На пороге он снова остановился.
- Могу ли я быть вам чем-нибудь полезен, мистер Д'Уччия? - промурлыкал
он.
С улицы доносился шум машин. Ветер шевелил герань. Старое здание
потрескивало и охало.
- А-а, вы хотите, чтобы я еще замазал щели в стенах? Боже, как я мог
забыть об этом!
Он укоризненно щелкнул языком и подошел к окну. Прекрасная герань. Он
поднял цветочный горшок, снова поставил его на подоконник и старательно
начал покрывать цветок бронзовой краской. Он покрасил и цветы, и листья, и
стебли, пока они не заблестели. Закончив, он отступил назад, с улыбкой
полюбовался позолоченными цветами и вернулся к уборке коридора.
Пол перед кабинетом Д'Уччии он натер с особенной тщательностью. Он
натер даже под ковриком, который закрывал истертое место на полу, где
Д'Уччия вот уже пятнадцать лет каждое утро имел обыкновение делать резкий
поворот налево, входя в свою святая святых. Он перевернул коврик и
аккуратно посыпал его сухой мастикой. Наконец он положил его обратно,
поставил на него левую ногу и подвигал несколько раз, чтобы проверить,
хорошо ли получилось. Коврик скользил туда-сюда словно на подшипниках.
Торнье усмехнулся и спустился вниз. Мир, казалось, сразу переменился.
Даже в воздухе пахло по-другому. Он задержался на лестничной площадке,
чтобы посмотреть на себя в зеркало.
Ого! Это снова был прежний он. От сгорбленного худого лакея не
осталось и следа, ни следа от печальной усталости раба. Пускай виски седые
и лицо иссечено глубокими морщинами, но что-то от прежнего Торнье
сохранилось. От какого Торнье? Адольфо? Гамлета? Юлия Цезаря? Галилея? От
каждого, от всех, потому что он снова был Райеном Торнье, великим актером
прошлых лет.
- Где ты был так долго? - спросил он свое отражение, приветствуя его
слабой улыбкой, словно полузабытого знакомого. Он подмигнул самому себе и
отправился домой. Сегодня уже поздно, а завтра, пообещал он себе, должна
начаться новая жизнь.
Ты ведь уже не раз собирался, Торнье, - сказал техник в операторской.
- Значит, уходишь? Попросил расчет? Торнье смущенно улыбался, водя щеткой в
углу.
- Не совсем, Ричард, - ответил он. - Но шеф очень скоро узнает об
этом.