"Джон Рэмси Миллер. Последняя семья " - читать интересную книгу автора

шерифа, не издавал ни звука. Потом крик опустился до порога слышимости, и
это был крик пожираемого живьем зверя.


* * *

Дорис Ли сидела на кухне и думала о муже.
После похорон дочери Рейни стал непривычно молчаливым. Прошло уже три
месяца, но сколько Дорис ни умоляла, он так и не поговорил ни со
священником, ни с психологом. Сама она делала все возможное. Беседовала со
своим духовником, ходила и к психоаналитику, рекомендованному управлением,
и в епископальную церковь на еженедельные собрания группы поддержки
родителей, потерявших детей. И еще она ежедневно выпивала полстакана водки,
чтобы снять нервное напряжение, хотя и собиралась вскоре это прекратить. Ей
не нравилось, что Рейни, и без того не слишком религиозный, стал всерьез
роптать на Бога.
Сейчас она думала о муже и о Джордже. Из-за серии несчастных случаев,
унесших жизни родных нескольких сотрудников УБН, Рейни не хотел отпускать
Джорджа в поход, но Дорис настояла. От других осиротевших родителей из
группы поддержки она знала, что безрассудный страх и желание уберечь
уцелевших детей от всевозможных бед обкрадывают ребенка, лишают его
полноценного детства. Нельзя запереть малыша дома и навсегда оградить от
жизни. Они и так фактически держат Джорджа под домашним арестом. До
сегодняшнего дня, до той минуты, когда мальчик сел в фургончик Рут и
укатил, либо Дорис, либо Рейни не спускали с сына глаз ни на минуту, когда
он был не в школе. Потому что слишком много смертей было за последние
два-три года. Несчастные случаи с детьми. С женами старых сослуживцев
Рейни. После гибели Элеонор, несомненно случайной, в Рейни что-то
сломалось. Что-то изменилось в самой его сути. Будто в его теле поселился
кто-то другой.
Дорис терпеть не могла, когда Рейни опаздывал. У нее в духовке стояли
рябчики, которые будут готовы через несколько минут, но Рейни, казалось,
даже уже опаздывая, не мог заставить себя поторопиться домой. Им обоим
нужно время, чтобы оправиться после пережитого ужаса.
У Дорис перед глазами снова замелькали ставшие наваждением картины. Ее
дочурка выбегает из гаража... Одежда Элеонор охвачена пламенем... Рейни
катает ее по траве... Лоскуты слезающей кожи... Реанимационная палата...
Крики девочки, не утихающие ни днем, ни ночью. И глаза Рейни, сидящего у ее
постели. Он держал руки на коленях, потому что на Элеонор не осталось
живого места, которого можно было бы коснуться. От этих образов у Дорис
пресеклось дыхание.
Она встала, оправила юбку, смахнула слезы и налила себе рюмку водки.
Вообще-то сегодня она уже выпила достаточно, но Джордж будет до завтра в
горах, а ей необходимо отогнать от себя страшное видение - вздувшееся лицо
Элеонор на фоне белой больничной простыни, будто зажаренное на обед
людоеду. Дорис остервенело опрокинула рюмку, выпила одним глотком
прозрачную жидкость и ухватилась за край раковины, когда водка обожгла
горло и пищевод. Дорис перевела дыхание и решила, что надо скорее
завязывать с выпивкой.
Рейни вот-вот проведет крупную облаву. Эта операция должна поставить