"Генри Миллер. Время убийц" - читать интересную книгу автора

они куда больше, чем все факты, собранные дотошными биографами. Приведу
некоторые из тех слов, на которые мы постоянно натыкаемся в произведениях
Рембо: eternite, infini, charite, solitude, angoisse, lumiere, aube, soleil,
amour, beaute, inoui, pitie, demon, ange, ivresse, paradis, enfer, ennui...
" [Вечность, бесконечность, милосердие, одиночество, тоска, свет, заря,
солнце, любовь, красота, неслыханный, сострадание, дьявол, ангел, рай, ад,
скука (фр.)..]
Вот уток и основа его сокровенной ткани: слова эти свидетельствуют о
его наивности, голоде, о его неугомонности, одержимости, о его нетерпимости,
о его стремлении к абсолюту. Его богом был Бодлер, измеривший бездну зла. Я
уже отмечал, но стоит и повториться, что весь девятнадцатый век бился над
вопросом о Боге. На первый взгляд, это век, целиком посвященный
материальному прогрессу, век открытий и изобретений, полностью относящихся к
миру физическому. В самой же сердцевине столетия - а именно там неизменно
находят свое прибежище художники и мыслители - мы обнаружим глубинное
нарушение порядка. Рембо высвечивает суть конфликта на нескольких страницах.
Мало того, на всю его жизнь ложится печать загадки, свойственной эпохе. Он
более человек своего времени, чем Гете, Шелли, Блейк, Ницше, Гегель, Маркс,
Достоевский. Он расщеплен с головы до пят, всегда обращен одновременно в
противоположные стороны. Его раздирает на части колесо времени. Он и жертва
и палач, стоит произнести его имя, и перед вами сразу время, место, событие.
Теперь, когда нам удалось расщепить атом, раскололся и весь космос. Теперь
мы смотрим сразу во всех направлениях. Мы добились своего, овладев такой
силой, какой не имели даже древние боги. Мы пришли - вот они, врата ада.
Будем ли брать их штурмом, раскроем ли и сам ад нараспашку? Думаю, да. Мне
кажется, задача будущего в том, чтобы исследовать сферу зла, покуда там не
останется ни грана тайны. От нас не укроются горькие корни красоты, мы равно
приемлем корень и цветок, лист и почку Мы больше не можем противиться злу:
мы обязаны его принять.
Говорят, когда Рембо писал свою "негритянскую книгу" ("Line Saison en
Enfer"), он как-то заявил: "Вся моя судьба зависит от этой книги! " Он даже
сам не предполагал, насколько он окажется прав. И мы, осознавая собственную
трагическую судьбу, только начинаем постигать, что именно имел он в виду.
Рембо отождествлял свою судьбу с судьбой важнейшей из всех эпох. Либо,
подобно ему, мы откажемся от всего, что олицетворяла собою до сих пор наша
цивилизация, и попытаемся строить заново, либо мы разрушим ее собственными
руками. Если поэт оказывается в надире, мир, должно быть, и впрямь
перевернулся. Если поэт теперь не может говорить от имени общества, а лишь
от собственного имени, значит, дальше нам отступать уже некуда. На трупе
поэзии Рембо мы принялись возводить Вавилонскую башню. Не важно, что у нас
по-прежнему существуют поэты, что некоторых из них еще можно понять, они еще
не утратили способности общаться с плебсом. Каково направление поэзии и в
чем связь между поэтом и публикой? В чем его главное предназначение? Давайте
прежде всего зададимся этим вопросом. Чей именно голос особенно слышен
сейчас, поэта или ученого? Думаем ли мы о Красоте, какой бы "горькой" она ни
была, или мы думаем об атомной энергии? И какое же чувство внушают нам
теперь наши великие открытия? Только ужас! У нас есть знания, но нет
мудрости, есть комфорт, но нет безопасности, есть вероучения, но нет веры.
Поэзия жизни выражается теперь только в математических, физических,
химических формулах. Поэт - это пария, аномалия. Он вот-вот вымрет. Кого