"Маргарет Миллар. Стены слушают " - читать интересную книгу автора

том, что они пили, в том, что ссорились, а больше всего в том, что не могла
предотвратить самоубийство своей подруги.
- А она пробовала?
- Всякий пробовал бы, естественно.
- Она сказала вам, что...
- Она сказала мне очень немногое. Ей мало что есть сказать. Текила это
грандиозная смесь, особенно с непривычки. - Эскобар направился к лифту. -
Пойдемте, повидаемся с ней сейчас. Мы перевели ее из неотложной помощи в
отдельную палату на третьем этаже.
Она спала при свете ночника. Ее левый глаз распух и почернел, а висок
был забинтован. Пол у постели был усеян смятыми кусочками гигиенических
салфеток.
- Эми. - Руперт наклонился над спящей женой и коснулся ее плеча. - Эми,
дорогая, это я.
Едва успев проснуться, она заплакала, Прижав к глазам кулаки.
- Эми, не надо. Перестань, пожалуйста. Все будет хорошо.
- Нет, нет...
- Будет, будет. Я приехал ухаживать за тобой.
- Уильма умерла. - Ее голос набирал силу. - Уильма умерла!
Эскобар стремительно шагнул к постели и схватил пациентку за руку:
- Ну-ну, миссис Келлог, довольно истерики. Все больные на этаже спят.
- Уильма умерла.
- Знаю, - сказал Руперт. - Но сейчас надо думать о тебе.
- Забери меня домой, забери домой из этого ужасного места.
- Конечно, дорогая. Как только мне позволят.
- Успокойтесь, миссис Келлог, - примирительно проговорил Эскобар. - Не
так уж тут ужасно. Нам хотелось бы задержать вас здесь еще на несколько дней
для обследования.
- Нет, я не останусь!
- На день-два...
- Нет! Отпустите меня! Руперт, забери меня отсюда. Возьми меня домой!
- Возьму, - пообещал Руперт.
- Непременно домой? В наш дом, где Мак и все, все?
- Непременно возьму, обещаю тебе.
В тот момент он был готов это обещание сдержать.

Глава 5

Джилл Брандон спускался по лестнице, и на лице его отражалась смесь
сложных утренних чувств: предвкушение приятных событий дня и догадка, что
все будет чем-нибудь испорчено.
Невысокий, коренастый, энергичный человек вел разговор в такой волевой
манере, что самые безобидные слова сходили за неопровержимые доводы, а самые
фантастические теории - за самоочевидные истины. К тому же, усиливая эффект,
он пользовался жестами рук не в драматически расплывчатом европейском стиле,
а в строго геометрическом порядке, обозначавшем точный поворот мысли,
непреложный градус чувства. Ему нравилось выглядеть точным и педантичным. Ни
тем, ни другим он не был.
Джилл поцеловал жену, уже сидевшую за столом с утренней газетой,
развернутой на колонке любовных историй.