"Мино Милани. Пульсирующий камень (сб. "Пульсирующий камень")" - читать интересную книгу автора

пятку, которую ушиб, когда выпрыгивал из самолета. Дег молчал, о чем-то
задумавшись. Время от времени были слышны приглушенные проклятия Джея.
- Она вызывает своих сообщников, - не так ли, Мартин? - тихо спросил
Дел
- Возможно. Будем надеяться, что все обойдется наилучшим образом.
- Обойдется? - проговорил Финкль, с изумлением глядя на меня. -
Но... как вы можете говорить, что обойдется... наилучшим образом? Мы
оказались, господин Купер, в положении, которое... которое...
- Которое могло быть еще хуже, инженер. В жизни случаются престранные
вещи, и это как раз такой редкий случай... Холодно тут, однако.
Я вздрогнул, произнося эти слова. И только тогда осмотрелся. Только
тогда увидел, в какой же уголок земли забросила нас судьба.

Жалкий уголок. Если прежде, с воздуха, мне показалось, будто эти горы
походи на рисунок ребенка, то теперь я подумал, что небольшое плоскогорье,
где мы приземлились, изобразил сумасшедший ребенок. Действительно, ужасная
мысль, я прекрасно понимал это. И тем не менее, никогда в жизни а не видел
более мрачного места. Мы находились почти на самом верху черной, лысой горы.
Ее зубчатая макушка вырисовывалась на фоне серого неба в нескольких сотнях
метров от нас. Скалистые склоны горы, обнаженные и крутые, походили на
огромные стиральные доски, которые рука гиганта, забавляясь, разрисовала
причудливыми белыми каракулями.
Плоскогорье, на которое Джей посадил самолет, было на три четверти
уставлено высокими плоскими камнями одинакового цвета - темно-коричневыми с
черными прожилками. Казалось, все они были расставлены для какого-то
таинственного древнего ритуала. Земля вокруг была темно-серая, цвета
железных опилок. Мне почему-то представилось, что кто-то специально выкопал
в ней множество лунок, чтобы установить эти странные камни. А на самих
камнях я не заметил ни единой трещины, ни одного скола, рядом не было ни
мелких камушков, ни даже пыли. Казалось, эти гигантские валуны упали сюда с
неба прямо в жидкую некогда лаву, которая, застыв, навечно пленила их и не
отпускала уже тысячелетия.
Сильный ветер дочиста вымел все песчинки, превратив плоскогорье в
скорбный монумент абсолютной безжизненности. Я подумал, что, наверное, ни
одна птица никогда не прилетала на эту мертвую гору, а возможно, даже дождь
обходил ее стороной. Взгляд мой остановился на голубых комбинезонах Финкля,
Сильвии и Эванса. Это был по крайней мере нормальный земной цвет.
Три четверти плоскогорья, как я уже сказал, были загромождены огромными
монолитами. Мы столпились возле ближайшего из них - высотой метра в три или
больше, прочного и гладкого, как металл. Он словно страж стоял на краю
площадки, а на другом ее конце гора уходила вниз таким крутым откосом, что с
места, где мы стояли, не видно было ее основания и оставалось только
догадываться, что же там ниже. Вершины соседних гор были столь же
бесцветные, мрачные, испещренные темными расщелинами, с крутыми отвесными
стенами, еле отражавшими дневной свет, - горы одна за другой тянулись к
непостижимо далекому горизонту. Если и имелся где-нибудь на земле мертвый
край, где безмолвие царило уже не одно тысячелетие, то это был именно он.
- Не очень-то тут весело, а, Мартин? - пробормотал Дег, почесывая
затылок. - Можно было бы сделать неплохие снимки, будь хоть немного солнца.
В это время прогремел выстрел.