"Кальман Миксат. Осада Бестерце" - читать интересную книгу автора

счастья. Быстрым движением она метнулась к графу, но теперь уже не встала
перед ним на колени, а обхватила Понграца руками за шею:
- Иштван, ты любишь меня!
Граф Иштван захохотал и движением, выражавшим отвращение, попытался
отстранить ее от себя.
- Оставь, оставь! Ну чего ты трешься об меня? С ума ты сошла, что ли?
Да как тебе в голову-то могла прийти такая блажь, будто я люблю тебя?
Ей-богу, Эстелла, ты глупее гусыни! Отпусти, не висни у меня на шее! Да
отпусти, говорю, шлюха, а не то возьмусь за плетку!
Девица отскочила, вскрикнув, будто от укуса змеи. Глаза ее наполнились
слезами, но под слезами уже загорались гневные огоньки. В дверях она вдруг
обернулась.
- Значит, не любишь?
- Убирайся! - с совершенным равнодушием бросил Понграц.
Эстелла вышла. За дверью она вытерла слезы и отправилась к коменданту
замка.
- Беда, дядя Ковач! - сказала она. - Граф, наверное, велит отрубить
голову барону Бехенци.
У бедного честного Яноша Ковача от этакой вести начались колики:
- Эй вы, там! Живо помогите мне улечься в постель, несите пареного овса
и подогретую тарелку на живот! Душечка моя, - стонал он, - да ведь мы все за
это в тюрьму угодим! Боже мой, боже мой! Неужто граф последнего рассудка
лишился? У бедняжки и без того не слишком-то много было ума, всего капелька.
Ровно столько, сколько нам было нужно. А теперь, видно, ничего не осталось!
Что ж нам теперь делать, голубка моя, барышня?
- Не делайте ничего, дядя Янош, - отвечала Эстелла. - Зажмурьте глаза
покрепче и не открывайте их долго-долго. Остальное доверьте мне. Я все беру
на себя.
Старик сразу же смекнул, что от него требуется, зажмурил глаза и
отвернулся к стене, а Эстелла, привстав на цыпочки, проворно сняла со стены
над изголовьем коменданта висевший старый, ржавый ключ от замковой темницы.
Все так же на цыпочках она выскользнула из комнаты и, обернув вокруг
талии длинный шлейф своего бархатного платья, спустилась по сырым лестницам
в подземелье. Найти камеру, в которой сидел Бехенци, не представляло труда,
потому что барон, беснуясь в своем заточении, поднял невообразимый шум.
Огромный ключ заскрежетал в замке, и хриплый вой Бехенци-младшего
разнесся по подземному коридору.
- Отопри, граф, а не то я разозлюсь не на шутку.
Отворив дверь камеры, Эстелла в темноте не сразу разглядела узника,
впрочем, в тот не разобрал сначала, кто к нему пришел.
- Что за глупые шутки, я этого не потерплю! - кричал Бехенци,
уверенный, что к нему пришел сам граф Иштван.
- Полегче, Бехенци, - спокойно сказала Эстелла. - Это я. Шуметь не
советую. Тем более, что дело принимает нешуточный оборот.
- Как так? Уж не хотите ли вы сказать, что меня всерьез бросили в
темницу? Меня - венгерского барона! Такого беззакония не видано с тех пор,
как стоит мир!
- Молчите! Мир стоит давно, и с тех пор на земле многое случалось. И
теперь может случиться так, что граф Иштван прикажет отрубить вам голову.
- Мне? - переспросил ошарашенный барон, и зубы у него застучали. - Но