"Максим Михайлов. Мы все осетины " - читать интересную книгу автора

недоумение во взгляде отца... Короче не слишком-то ко двору пришлась
провинциальная родня в семье московских искусствоведов. Больше они у нас
никогда не останавливались. Как впрочем и все другие родственники о
существовании которых я лишь смутно подозревал, никогда не видя их самих в
лицо. Вот такая вот история. Так это были гости приехавшие на неделю. А
тут... Да, вряд ли этих людей ждет восторженный прием.
Я принялся их рассматривать исподтишка, с каким-то нездоровым
болезненным любопытством гадая, как сложатся дальше их судьбы. Естественно в
первую очередь мое внимание привлекла молодая осетинка, прижимавшая к груди
девочку лет трех-четырех с широко распахнутыми испуганными глазами. Ребенок
сидел на коленях у матери абсолютно неподвижно, словно боясь шевельнутся. А
женщина что-то нашептывала девочке на ухо, ласково покачивая ее хрупкой
тельце в такт движению машины. Она сама была еще совсем девчонка по нашим
меркам, вряд ли ей было даже двадцать лет, а вот поди же ты, уже мать и
жена. Они тут очень рано выходят замуж, двадцати пятилетняя невеста будет
уже считаться перезрелой старой девой. Интересно, а ее муж платил за нее
калым? Говорят в селах этот обычай до сих пор существует, и носит вовсе не
формальный характер. Кто-то из парней рассказывал, что за хорошую невесту
жених должен заплатить сумму равную цене нового легкового автомобиля. Деньги
для нас просто фантастические. Потому обычно у них мужья намного старше жен.
Вот и у этой тоже.
Я с неудовольствием оглядел сурового вида горца с недельной щетиной на
лице, на плечо которого опиралась привлекшая мое внимание девушка. Тот сидел
прямой, как палка и тупо смотрел прямо перед собой, ни на жену, ни на дочь
он не обращал никакого внимания, просто сидел и смотрел в задний борт
остановившимся взглядом. "Ему, наверное, лет сорок, не меньше", -
неприязненно подумал я, представляя, как он дотрагивается до обнаженного
тела своей юной жены, как властно подминает ее под себя, как входит в нее
покорно разводящую ноги... Меня даже передернуло, а где-то внизу живота
сладко заныло, нестерпимо захотелось прикоснуться к сидящей совсем рядом,
стоит только руку протянуть, девушке. Даже рука уже сама собой потянулась
было, поправить выбившуюся из под темного платка на ее голове непокорную
прядку волос. Нет, нельзя! Я резко отдергиваю дрожащие от вожделения пальцы.
Здесь подобных вольностей, что вполне сошли бы с рук где-нибудь в российской
глубинке допускать нельзя категорически, здесь особые понятия о мужской и
женской чести и за подобное прикосновение можно очень дорого заплатить и при
этом вовсе не будут иметь значения ни мой автомат, ни орава вооруженных
сослуживцев вокруг. Этот насупленный похожий на угрюмого пса-волкодава мужик
просто перегрызет мне горло, вон как зыркнул исподлобья, а девчонка, как
пить дать, примется ему в этом активно помогать, несмотря на то, что я вроде
как сейчас их защитник и спаситель.
Я старательно прячу глаза, делаю вид, что страшно заинтересован чем-то
замеченным на горном склоне, даже прищуриваюсь будто что-то никак не могу
рассмотреть. Нет, ребята, вам все только показалось, вы мне вовсе даже не
интересны... Нет, что вы, ни в коем разе... Как раз и посмотреть есть на
что. Мы въезжаем в грузинское село. Эредви, так кажется оно правильно
называется на их певучем мелодичном языке. Село по здешним меркам довольно
большое, здесь компактно проживает больше тысячи грузин. Говорят раньше жили
бок о бок с ними и осетины. Совсем недавно, еще несколько лет назад. Теперь
больше не живут и вряд ли уже когда-нибудь будут жить. "Уралы" стараются