"Анна Михалева. Шкура неубитого мужа" - читать интересную книгу автора

Плата за комнату не маленькая - три тысячи. Еще месяц, и придется
садиться на жесткую диету: хлеб и вода. Иначе не выжить в Москве. Одна
дорога сколько денег сжирает.
Метро - семь рублей в один конец, наземный транспорт - столько же.
Только вытаскивай из кошелька да отстегивай.
А каково тому, кто Москвы не знает да по ошибке не в тот транспорт
садится? Эх, и дорого же в Москве ошибаться.
"Нужно бы родителям позвонить, - подумала Маша, открывая дверь клуба
"Фламинго". - А что мне им сказать? Сообщить-то пока нечего..."

***

Потомок древнего аристократического рода кисло поморщился, мотнул
головой и вновь уставился в монитор компьютера. Голова у него гудела. В
который раз он давал себе обещание больше никогда не проявлять слабость в
общении с Сержем Бобровым, которое неизменно заканчивалось отвратительным
утренним похмельем. Александр с тоской подумал, что уже третий день в
Москве, а из всех красот этого замечательного (как он вычитал в книгах)
старинного города он видел лишь три ресторана, по сути, ничем не
отличающихся от любых других в Европе. "Нет бы прогуляться по Красной
площади или посетить Большой театр, - ругал себя сэр Доудсен, мужественно
превозмогая тошноту. - Я же как последняя свинья, да простят меня эти
благороднейшие создания за столь нелестное сравнение, ем и пью! Кошмар! Где
мое благоразумие?!"
"Если так и дальше пойдет, - пришел он к мнению, - я закончу свою
бесславную жизнь, так и не оставив в ней хоть какой-нибудь значимый след.
Ну, разве что в полицейских отчетах.., вернее, в милицейских, нужно
привыкать к местному диалекту".
Александр снова поморщился. Несмотря на строгие выговоры, голова его
все равно гудела, кабинет плыл перед глазами, а тело взывало придать ему
лежачее положение.
Потомок гордых Доудсенов изо всех сил старался не пасть духом.
"В конце концов, у меня есть дело!" - напомнил он себе, с ужасом
понимая, что дела как таковые совсем перестали его интересовать. А ведь,
казалось бы, как все замечательно складывается. У него прекрасный офис, под
его началом замечательный коллектив, который принял его с воодушевлением...
Тут его физиономию перекосила самая кислая гримаса, на которую только он был
способен.
Он прекрасно понимал, что его попытки приободриться терпят неудачу.
Москва встретила знатного англичанина вовсе не так радушно, как он ожидал,
держа в памяти календарик, купленный отцом в гостинице "Интурист" в год
своего посещения столицы бывшего СССР. На календарике славянская красотка в
кокошнике, из-под которого стекала на ее плечи толстенная русая коса,
держала огромный каравай. И при этом ласково улыбалась. Под красоткой
располагалась надпись: "Добро пожаловать!"
Так вот, теперь Александр не ощутил и толики того календарного
гостеприимства. Народ по Москве ходил по большей части хмурый, а местами
даже злой. Жители российской столицы, словно сговорившись, постоянно
норовили наступить потомку древнего рода на ногу, тем самым привести с
трудом доведенные до блеска ботинки в полную негодность. Квартира,