"Вацлав Михальский. Храм Согласия ("Весна в Карфагене" #4) " - читать интересную книгу автора

Дежурный хирург послойно сшил кетгутом7 мышечные ткани, шелковыми
нитками - кожную ткань, в нижнюю оконечность раны ввел турунду,8 а затем
наложил рыхлую повязку из марли, ваты и бинтов так, чтобы содержимое раны
отходило и впитывалось как можно быстрее и свободнее.
Утром следующего дня, еще до обхода, Папиков навестил Александру и
сказал, что у него есть время сделать ей перевязку.
- Бог с вами, товарищ полковник, это не ваша работа!
- Ладно, - согласился Папиков, - тогда я пришлю того же врача, что был
вчера.
Лейтенант, делавший перевязку, на этот раз не поставил турунду. Ему
показалось, что все чисто. С медиками так нередко бывает: когда дело
касается лечения их самих, то на ровном месте все вдруг пойдет наперекосяк и
навыворот. Именно так случилось и с Александрой. К вечеру пятого дня у нее
подскочила температура до 39,2 и появилась боль в ране. Александра не стала
никого тревожить, решив, что к утру все образуется. К утру температура
действительно снизилась, но боль в ране усилилась, стала почти нестерпимой.
Она сказала об этом Папикову, который, как всегда, забежал ее проведать.
- На перевязку! - скомандовал Папиков.
Ее отнесли в перевязочную, туда же прибежал и взволнованный лейтенант.
Папиков снял шелковые швы, распустил швы кетгутовые, долго тщательно
промывал рану и, только закончив, спросил лейтенанта сухим, бесстрастным
голосом:
- Вы почему не поставили турунду?
- Мне показалось, нет отделяемого...
- Вы слишком плотно ушили рану. Надо шить крупными шелковыми стежками,
чтобы не стягивать... Потому и не было отделяемого, что вы загнали его
вглубь.
Лейтенант побледнел, губы его дрожали, а Папиков миролюбиво сказал:
- Ладно, теперь будете знать.
Лейтенант закивал, а сказать ничего не мог, у него перехватило горло:
еще бы, так опозориться перед самим Папиковым!
Папиков положил в рану тампон с бальзамом Вишневского9 и сам перевязал
рану.
- Такие раны - после острого воспаления, - обратился Папиков к
лейтенанту, - теперь нужно вести открытым способом.
Тот молча кивал.
- В палату! Все будет нормально, Александра, - улыбнулся ей Папиков на
прощание.
Ее положили на носилки и понесли.
Александра поняла, что теперь она на больничной койке надолго...

III

Антуан вернулся из Франции с такой потерянностью в глазах, что Мария не
удержалась и спросила его с порога:
- Антоша, что случилось? - Дома она звала его на русский лад Антошей.
- Расскажу,- скованно ответил Антуан, - жаль, не умею врать. Мог бы и
научиться, старый дурак, - добавил он саркастически, отчужденно поцеловал
Марию в висок и даже улыбнулся, отчего его большие карие глаза стали еще
печальнее.