"Вацлав Михальский. Храм Согласия ("Весна в Карфагене" #4) " - читать интересную книгу автора

- С удовольствием!
- Мари, ну что мне делать?! Шарль терпеть не может этого выскочку де
Голля еще с тех времен, когда тот был адъютантом маршала, но сейчас де Голль
фактически слово в слово повторяет по радио то, что мой Шарль давно говорил
Петену, сразу...
- Антуан тоже недолюбливает де Голля.
- Ну и что? Все они его недолюбливают, а он прав, а мы в дураках! Все
мы предатели! Предатели! Предатели! - Николь раз за разом все сильнее, все
истеричнее ударяла себя ладонью по коленке, пока не разрыдалась.
Мария не утешала ее - это было бы слишком фальшиво. Фунтик стал жалобно
подвывать. Она взяла его на руки и отнесла из гостиной под лестницу.
- Не вой, Фуня, и так с души воротит! Успокойся! Все. Сиди здесь. -
Мария указала собаке пальцем на подстилку и возвратилась к рыдающей Николь.
- Умоюсь, - поднялась с кресла гостья. - Собака, и та перепугалась моей
хари.
Николь долго была в ванной, а вернулась хотя и без слез и умытая, но от
этого постаревшая еще сильнее.
- Наливай!
- Николь, мы уже выпили две бутылки!
- А тебе жалко для любимой подружки? - Николь натянуто улыбнулась, и ее
большие карие глаза стали еще печальнее. - Не жадничай, тащи вино!
Мария принесла еще две бутылки.
- Другое дело! Мари, теперь я вижу, ты меня не бросишь.
- Не брошу. Можешь не сомневаться, - весело сказала Мария, вынимая
штопором пробку, нижняя часть которой, как и полагается для хорошего
немолодого вина, была окрашена в темно-розовый цвет. - Давай послушаем
радио. Что там происходит?
- Не надо радио, - остановила ее Николь, - я слушала. Немцы прут к
Москве. Неужели вы сдадите столицу?
- Если и сдадим, то это еще ничего не значит. В прошлом веке уже
сдавали.
- Кому? - удивилась Николь.
- Французам.
- А мы воевали с вами?
- Дремучая ты у меня, Николь! - рассмеялась Мария. - Помнишь, у вас был
император Наполеон?
- Хм, кто ж не знает Наполеона?! Я даже была в Доме Инвалидов, где его
гробница.
- Вот ему и сдавали Москву, а потом вы сдавали нам свой Париж.
- Я что-то не слышала, - озадаченно сказала Николь. - Ладно, давай еще
выпьем.
На третьей бутылке они хохотали в голос. Все им было смешно: и огонь в
камине, и возвратившийся в гостиную Фунтик, и маршал Петен, и де Голль, и их
собственные пьяные лица. Потом они, обнявшись, плакали, потом пели то
русские, то французские песни, и Николь даже пробовала плясать, как в
кордебалете Марсельской оперетты. На четвертой бутылке их потянуло в сон.
Так и не одолев четвертую, они уснули на широком диване, не раздеваясь и
даже не сняв обуви.
Камин давно погас. Ночь за окнами стояла звездная, и золотые блестки,
оправленные в белые венецианские рамы, казались не частью неба, а