"Вацлав Михальский. Храм Согласия ("Весна в Карфагене" #4) " - читать интересную книгу автора

Если каждый считает не только дни, но и часы, минуты, секунды, оставшиеся до
Победы?! Если так хочется домой? Если такая смертная тоска берет за душу...
Александра даже спросила об Ираклии Соломоновиче у Папикова.
- Никто не знает, - отвечал Папиков, - даже сам генерал, даже особист.
Ираклий Соломонович убыл в распоряжение штаба фронта.
- Значит, что-то будет, - хитро улыбнулась Папикову Александра, давно
освоившаяся с главным врачом, - значит, что-то будет...
- Я тоже так думаю. В конце концов есть еще Дальний Восток, Япония...
- Ого! - удивилась Александра. - Хотя всякое может быть, почему бы и
нет?
2 мая 1945 года пал Берлин.
Вечером следующего дня половину персонала госпиталя во главе с
Папиковым вместе со всем инструментарием, большим запасом медикаментов и
месячным сухим пайком перебросили в нескольких крытых брезентом студебекерах
на близлежащий аэродром. Здесь они промаялись сутки. Слава Богу, и под
открытым небом было совсем тепло. Где-то раздобыли какие-то доски, разложили
их недалеко от взлетной полосы, расстелили на них одеяла, которые были даны
им в дальнюю дорогу вместе с постельным бельем для будущего госпиталя и
всеми прочими причиндалами и, можно сказать, расположились веселым табором
очень даже неплохо. Все были возбуждены неизвестностью, все незлобиво
подначивали друг друга и с удовольствием смеялись каждой даже мало-мальской
удачной шутке. Всем было ясно, что полетят они если и не в тартарары, то
куда-то очень далеко - иначе зачем сухой паек на целый месяц?
- А я в детстве жила на Дальнем Востоке, - сказала Александра "старой"
медсестре Наташе. - Мы с мамой жили в Благовещенске на Амуре, там на другом
берегу китайцы. И в Петропавловске-Камчатском жили, а там такая Авачинская
бухта - чудо! И вид прямо на Тихий океан!
- Может, опять увидишь, - сказала Наташа, которая, как и все, несмотря
на полную загадочность их будущего маршрута, давно поняла, что к чему. Всех
навел на размышления сухой паек, выданный на месяц.
В три часа ночи 5 мая их загрузили в два транспортных самолета, и они
полетели туда - не знаю куда.
Через час и десять минут самолеты приземлились на неизвестном
аэродроме. С земли была подана команда к полной разгрузке. Никто не угадал.
Всех обманули - и своих и чужих. Так высока была в те дни степень
конспирации, что не пожалели и месячного сухого пайка, всех ввели в
заблуждение.
Судя по исключительно аккуратной разметке на летном поле, еще совсем
недавно этот аэродром был немецким. Разгрузились в полчаса.
Было очень тепло и тихо. От земли поднимался белесый, стелющийся туман
и при виде потемневших от росы ближних лугов и каких-то строений вдалеке
никак не верилось, что они приехали на войну. Солнце еще не взошло, но с
каждой минутой небо становилось все светлее, а кромка горизонта на востоке
чуть позеленела, и росные луга за аэродромом стали все рельефнее перетекать
с одного пологого склона на другой, пока наконец не вспыхнули, не
заискрились под солнцем, вдруг ударившим поверх черепичных крыш
аккуратненького, словно игрушечного, городка, смутные очертания которого еще
недавно лишь проступали в призрачном полусвете.
- Господи, красиво-то как! - громко воскликнула "старая" медсестра
Наташа, и все, кто ее услышал, вдруг замерли на мгновение, и в ту же минуту